Золотой век Испанской империи

Итак, я заклинаю тебя не поддаться наущению диавола и не отклонять моей просьбы, чтобы он не овладел тобою навеки. От имени Его Величества обещаю поступать с тобой самым благоприятственным образом и полностью исполнить все то, что я сказал. Со своей же стороны и как дворянин [como hombre hidalgo] даю тебе мое слово и ручаюсь своей честью, что сдержу данные тебе обещания без каких-либо оговорок или ограничений… и сделаю тебя одним из моих доверенных людей, так что ты будешь одним из самых любимейших и избранных в этих местах.

Поэтому молю тебя не медля прийти на мой корабль или же на берег, чтобы исполнить предложенное мною и помочь мне совершить эту работу по обращению, подавая мне советы и твои мнения о том, что покажется тебе наиболее разумным»

{570}.

Герреро, однако, невозможно было убедить воссоединиться с соотечественниками. На обороте приведенного письма он написал: «Сеньор, я целую руку вашей светлости. Поскольку я являюсь рабом, я не свободный человек. У меня есть жена и дети, хотя я и помню Бога. Вы, господин, как и все испанцы, найдете во мне самого хорошего друга».

Однако на деле Герреро оставался врагом. По-видимому, это он позаботился о том, чтобы среди новостей, переданных Антонио де Авиле, идущему вдоль берега с подкреплением, было известие о смерти Монтехо; Монтехо же получил сообщение о том, что мертв Авила.

Монтехо доплыл до Гондураса, где ненадолго встал на якорь на реке Улуа, вполне судоходной в этой области. Возможно, он отправился туда просто из любопытства. После этого он вновь поплыл на север, к Саламанке-де-Шельха, которую обнаружил покинутой и заключил, что Лухан, Авила и их люди, по всей видимости, погибли. Однако еще дальше к северу, на Косумеле, Монтехо получил известие о том, что они живы и поспешил на материк, чтобы встретить своих старых товарищей.

Летом 1528 года Монтехо уплыл от Юкатана еще дальше Косумеля: на своем корабле «Ла-Габарра» он вернулся в Новую Испанию, чтобы набрать подкрепление. У него по-прежнему оставались богатые энкомьенды возле Мехико, и он считал, что под их обеспечение сможет занять значительную сумму денег, при помощи которых сумеет убедить еще семьдесят пять или сто солдат присоединиться к нему – включая его собственного сына Франсиско Монтехо Эль-Мосо, наполовину конверсо

, выросшего при испанском дворе и сопровождавшего Кортеса в Иберас в 1524 году. Он также приобрел еще один корабль, который нагрузил разными припасами, но тот затонул во время шторма в гавани Веракруса.

Не теряя присутствия духа, Монтехо купил новое судно, а также заключил договор с богатым судовладельцем Хуаном де Лерма – возможно, родственником Гарсии де Лерма, жемчужного короля острова Кубагуа, – который согласился предоставить свои корабли для торговли с Юкатаном (возможно, в обмен на последующие привилегии на тамошнем рынке, хотя это и не подтверждено никакими документами). Позднее Лерма сделался казначеем Юкатана, а также веедором Ибераса.

Верховный суд, возглавляемый одиозным Нуньо де Гусманом, прибыл в Новую Испанию, когда Монтехо еще был в Мехико{571}. Впрочем, Гусман не питал враждебных чувств по отношению к столь высокорожденному конкистадору. Это послужило причиной того, что Монтехо решил возвращаться на Юкатан с запада: близость к Новой Испании оказалась ему на руку. Его обратный путь лежал через Табаско и Акалан. Гусман согласился оказать ему помощь и сделал его главным магистратом первой из названных территорий{572}.