Золотой вулкан. Маяк на Краю Света. Граф де Шантелен: [Романы]

Он рассчитывал возобновить ее и действительно возобновил, игнорируя ответные реплики кузена. Аргументов у него было предостаточно, и, как нетрудно догадаться, он призвал себе в помощники не менее решительно настроенного мастера. После оттепели путешествие пройдет без затруднений. Всего-навсего за два месяца можно достичь Голден-Маунт, обогатиться на несколько миллионов и вернуться в Доусон. И тогда еще останется время уехать в Монреаль. Тогда, во всяком случае, вся эта клондайкская кампания не завершится чистым убытком.

Бен Реддл высказал наконец и еще один, последний, резон. Жак Лорье поведал ему свою тайну не только ради него, Бена Реддла. У француза в Европе осталась мать, которую он обожал, бедная и несчастная женщина, для которой он хотел добыть богатство и обеспечить старость, если... если эта мечта ее сына осуществится.

Самми Ским слушал Бена Реддла, не прерывая, и лишь молча недоумевал, кто же из них безумен: Бен, излагавший столь фантастические вещи, или он сам, слушающий его? Когда повествование было закончено и кузен попросил его высказать свои соображения, он ответил, не сдерживая больше эмоций:

— Знаешь, Бен, если бы я смог, я пожалел бы, что спас беднягу француза, а не оставил его умирать, чтобы он унес с собой на тот свет свою тайну.

Разумеется, споры между двоюродными братьями продолжались и дальше, и в них часто принимал участие и мастер, который, пожалуй, даже более рьяно отстаивал мысль о походе к Голден-Маунт. Тщетно пытался Самми Ским переспорить их, выдвигая самые веские, по его мнению, аргументы, напоминая о прежних обещаниях вернуться домой, утверждая даже, что откровения Жака Лорье не имеют под собой серьезных оснований. Это будет, говорил он, еще одно разочарование, а их и без того хватает. К тому же предстоят и новые опасности, которые всегда бывают, когда устремляешься в неизвестное. После разгрома на Фортимайлз и исчезновения сто двадцать девятого участка остается бежать из Клондайка, как только позволит погода, а поскольку весна вроде бы будет ранней, надо воспользоваться этим обстоятельством и покинуть поскорее этот чудовищный край.

Но Бен Реддл держался стойко. Самми Ским хорошо понимал, что кузен принял твердое решение довести свою авантюру до конца. Переубедить его не удастся. Так что же, пустить его одного в эту вторую кампанию? Вернуться без него в Монреаль? Но тогда в каком постоянном страхе и беспокойстве он будет все это время жить дома!

О частых и нескончаемых спорах кузенов узнал и доктор Пил-кокс. Ему не было известно, что речь идет о Золотом вулкане, но ему было сообщено, что Жак Лорье, умирая, раскрыл Бену Реддлу секрет очень важного открытия — открытия богатейшего месторождения золота на севере доминиона.

Когда однажды Самми Ским попросил его вмешаться в качестве доктора и запретить кузену путешествие в столь северные местности, тот ответил просто:

— Нет, ему невозможно помешать в этом.

— Во всяком случае, я не намерен сопровождать его.

— Вы будете сопровождать его, дорогой мой Ским. Вы приехали против собственного желания из Монреаля в Доусон, и точно таким же образом вы отправитесь на самый север Клондайка, а если Бен Реддл пожелает, то и на Северный полюс.

И он был, по всей видимости, вправе так утверждать, блестящий доктор Пилкокс!

Глава IV

СЕРКА

Известно, что богатства северной части доминиона и Аляски не ограничиваются золотоносными залежами Клондайка. Последние скоро станут предметом чрезмерной эксплуатации. Цены на концессии в районе Бонанзы и ее притоков уже практически недоступны многим. Американские и английские синдикаты борются за них друг с другом, нанося удары долларами и другими банкнотами. Хотя пока еще не все исчерпано и можно продавать новые концессии, но очень скоро цены на участки будут доступны лишь самым мощным обществам, будь то на реках или в горах и даже в районе Дома и на землях, где текут притоки Верхнего Юкона. Золотоискатели, группами или в одиночку, будут вынуждены уходить все дальше на север, спускаясь берегами или по воде вниз по Маккензи и Поркьюпайну. Но, вне всякого сомнения, они не отступят ни перед трудностями, ни перед опасностями таких путешествий. Человеческая алчность не знает преград.