Золотой выстрел

Старик мог бы кое-что порассказать о своем клиенте, но, если по большому счету, знал он о Светличном, кроме, естественно, собственных впечатлений, совсем немного. Даже что фамилия у Сереги была Светличный, выяснил нечаянно, когда во время одной из очередных работ старик отослал заказчика погулять по дачным перелескам, а тот, переодевшись, забыл вынуть из куртки документ. А в нем указаны были и фамилия с именем-отчеством, и адрес прописки, и год рождения. Впрочем, при Серегиной работе все это могло быть абсолютной туфтой, маскировкой, и никакой он не Светличный, и не Сергей даже, а хрен его знает кто. Но фотография в том паспорте была Серегина, это уж точно, все же у дяди Вити глаз действительно ватерпас.

Вот и размышлял он мучительно: говорить, что ему известно, или, может, вообще ничего не говорить? Ну записал этот парень его телефонный разговор, а ведь там, старательно вспоминал старик, ничего особого и не было сказано. Ну Серега назван. Про крутых было. Костыли – это само собой, тут никуда уже не денешься. Опять же и «винторез» поминался. Ну и номер телефона, это плохо. Хотя теперь, говорил Серега, ежели грамотно зарегистрировать, никто тебя ни за что не вычислит. Дай-то бог…

В общем, решился дядя Витя сделать признание, но такое, чтоб самому максимально в стороне остаться. Если, конечно, получится.

Вячеслав Иванович Грязнов прибыл в Ильинскую уже в полной темноте. С приездом начальника Московского уголовного розыска дом Бессоновых вмиг заполнился народом. Вспыхнули лампы-переноски, загорелись голубыми огнями окна в мастерской – это приступил к работе эксперт-криминалист. Слесарный инструмент, детали, образцы металла, стружка и металлические опилки – все стало предметом особого и внимательного сбора и изучения.

Самохин, не спускавший глаз с дяди Вити, видел тщательно скрываемое им беспокойство и решил добавить со своей стороны. Словно забыв, с кем разговаривает, наклонился к Бессонову и заговорщицки зашептал на ухо:

– Этот Разумовский – во специалист! – Он сунул дяде Вите под нос большой палец. – Ничего не упустит! И если тут, к примеру, те же костыли или «винторез» доводили до ума, детальку найдет либо стружку какую – и вопрос закрыт, ага. Ас, одно слово!

– Это что ж получается? – так же доверительно зашептал в ответ дядя Витя. – Значит, если я автомобиль кому починил, а тот человека задавил, я, выходит, виноватый?

Самохин в упор посмотрел на старика и с улыбкой покачал головой.

– Гляди-ка, а ты, дед, оказывается, философ?… Ну пойдем, вон начальник зовет. А если желаешь мой совет, – снова добавил шепотом, – колись, пока не поздно. Тут тебе столько пришить можно, что ты так на зоне и помрешь, век свободы не увидишь. Да и бабку свою пожалел бы…

– Иди… советчик, – пробурчал дядя Витя. Но, как показалось Самохину, без злобы.

Когда эксперт-криминалист Разумовский сказал Грязнову, что наличие точнейших инструментов и приспособлений в данной мастерской свидетельствует об очень высокой степени квалификации ее хозяина и рассуждать о пайке кастрюль и чайников можно лишь с изрядной долей юмора, Вячеслав Иванович убедился, что попали, как говорится, в десятку. Ну, во-первых, само по себе мнение Иосифа Ильича было для большинства знавших его непререкаемым. А во-вторых, тут не могло быть совпадений, слишком многое сходилось в одной точке. Которую и поставил оперативник из бригады Грязнова, принесший со двора, из кучи хлама, предназначенного к сожжению, приклад, снятый с «винтореза». Ну что он именно с этой винтовки, требовалось еще доказать, однако по одному взгляду хозяина мастерской было красноречиво ясно, что никаких сомнений тут быть не может.

И откладывавший допрос Бессонова до этой минуты Вячеслав Иванович понял, что можно начинать. Находка полностью изобличала мастера. Да и сам он не был таким уж дураком, чтобы не соображать, что теперь уже влип окончательно. Если всякого рода записи телефонного разговора еще как-то можно было трактовать и так, и этак, то последняя найденная улика исключала любую двусмысленность.

– Итак, Виктор Ильич Бессонов… – Грязнов пожевал губами, будто распробовал сказанное на вкус. – Допрашивать вас будут завтра утром. По ночам мы предпочитаем допросов не вести, да и не положено по закону. Но просто побеседовать с вами, раз уж такая встреча неожиданно состоялась, я бы хотел. Надеюсь, и вы не против?

– Ну когда к хозяину дома приходят такие люди да переворачивают все с ног на голову, а потом интересуются: не прочь ли он побеседовать, что ж ему остается?

– Вроде бы логично, – хмыкнул Грязнов. – Одна только деталь. Хозяин не возмущается вторжением в его дом чужих людей. Из этого следует вывод, что хозяин внутренне уже готов к появлению представителей закона. Верно?

– А кто из нас всех, проживающих в России, не готов?

– Не стоит вот так сразу – за всех. Да перед большинством из здесь присутствующих, включая и вон тех ваших перепуганных соседей – понятых, этот вопрос даже не встает. Почему? А у них нет причины бояться. Они ведь оружия для киллеров не производят и не совершенствуют.