Зона Посещения. Протокол «Чума»

– След тоже обрывается. Но искать их надо вместе.

– Кого? Ее и этого сталкера?

– Да.

– С чего ты взял?

Поймав темный взгляд Дмитрия, Нина сразу раскаялась в вопросе. Ну конечно, глупо. «Лояльный» ей не Шерлок Холмс – расшифровывать свои дедуктивные выкладки не станет. Да и нет тут никакой дедукции – голое чутье.

– Ладно, допустим. Он был здесь, когда она убивала?

– Да.

– Почему не убила и его? Свидетель же.

– Ее не интересовали свидетели. Только зов. К тому же сталкер не пытался ее остановить. И еще…

Дмитрий сделал паузу, подбирая слова.

– Связь, – наконец проронил он. – У них тоже связь.

Нина закатила глаза. Еще не легче!

– Она что, обратила его? Он теперь тоже Измененный?

– Нет. Другая. Как у мужчины с женщиной.

– Секс? – Облегчение накатило волной.

– Да.

– До того, как она изменилась?

– Да.

– Разве теперь это имеет для нее значение?

– Возможно, процесс еще не завершен. И какие-то сантименты могли остаться. Или… – «Лояльный» задумался.

– Или что? – нервно переспросила Нина.

Снова жуткая усмешка.

– Новая жизнь.

Опаньки, вот это поворот!

– Ты хочешь сказать, что она…

– Беременна. От этого сталкера.

Глава 18. Художник

Лесногорск

Темнота клацает когтями, шуршит множеством тел о бетон. Прыгуны. Много прыгунов. Даю короткую очередь туда, в этот голодный шевелящийся мрак. Наверняка попадаю – по такой массе тел сложно промазать даже вслепую. Но толку-то? Их там орды. Перепрыгнут они через трупы или сожрут их, большинство все равно продолжит погоню. У них нет страха смерти, так как отключен инстинкт самосохранения. Из всех инстинктов остался только голод. А еда – вот она, сама пришла. И пусть у еды автомат и даже парочка гранат имеется, все равно она еда. И какая разница, сколько прыгунов погибнет, пытаясь потенциальную еду сделать реальной? Даже лучше будет – меньше претендентов на мясо.

Бегу уже на морально-волевых. Сводит мышцы, колет в боку, спертый, вонючий воздух канализационного коллектора комом встает в горле, но жажда жизни пока пересиливает нарастающее отчаяние…

Тусклый свет впереди. Неужели люк? Добежал?! Но шорох и клацанье все ближе. Кто раньше? Стальные ступеньки вверх. Хватаюсь, подтягиваюсь. Ноги не помогают, они практически как деревяшки, переставляю их с невероятным трудом. Вверх, вверх! Спасение совсем рядом, но что-то резко дергает за ногу и…

* * *

– Черт!!

Меня будит чужой крик. Я чувствую, что падаю. Руки скользят, ноги теряют опору, гремит крыша гаража. Но в последний момент чьи-то пальцы охватывают мои запястья и держат. Родион? А кто же еще – мы тут вдвоем. Темно. Из-за веток клена выглядывают звезды. Все ясно – осада была слишком долгой. Я не выдержал и заснул.

Забраться! Скорее! Ноги свешиваются, а это опасно… Чувствую под собой движение… Рывок и резкая боль. Чьи-то зубы вонзились в ногу и тянут вниз. Долбаные псы! Это не кавказ, конечно, – тот бы сдернул сразу. Но весит зверь тоже прилично, и Родиону меня при таком раскладе обратно не затащить.

– Пистолет… во внутреннем кармане, – цежу сквозь сжатые от боли зубы. – Отпусти… одну руку… удержусь.

Кивает. Я перехватываюсь и теперь держусь двумя руками за его левую, даже чуть подтягиваюсь, позволяя ему правой достать до моего кармана. Слава Богу, «Грач» он нащупывает быстро, но даже за эти короткие мгновения у него на лбу вздуваются жилы – держит он меня явно из последних сил. Зато пистолет уже рядом с моей головой. Щелчок предохранителя… Выстрел почти оглушает меня. Второй, третий… Хватит! Не трать патроны, блин!

Тяжести на ноге больше нет, и я тут же судорожно вцепляюсь в запястье вооруженной руки Родиона.

– Тащи!

Рывок! Еще рывок! Я каким-то невероятным образом оказываюсь на крыше и распластываюсь на ней. В ушах все еще звенит, в ноге пульсирует боль, и кровь толчками бежит из раны. Твою ж!

Ругаясь сквозь зубы, стягиваю штаны и рубашку. От последней отрываю низ и туго перевязываю рану. Главное сейчас – остановить кровь. Эх, где моя волшебная котомка! Там у меня все, что надо для подобных случаев.

– Сейчас бы тебе в больницу, – словно отвечает моим мыслям Родион. – Противостолбнячное вколоть. И от бешенства бы не помешало. Мало ли…

– Кто бы возражал! – кривлюсь я и киваю на мелькающие в темноте собачьи тени. – Им это скажи! Авось устыдятся и откроют для нас гуманитарный коридор.

Слышу в ответ его яростный мат.

– До чего же упрямые твари! – восклицает он, отведя душу.

– Не они упрямые, а «животновод»…

– Кто?

– Измененный, который ими управляет. Пока он здесь, собаки нас не выпустят.

– Может, он тоже устанет? – с надеждой спрашивает Родион. – Как ты. Спать-то всем надо.

– Не устанет, – рублю я его оптимизм на корню. – Измененные спокойно могут по нескольку суток не спать. Скорее, мы тут от жажды помрем.

Он снова тоскливо ругается. Я протягиваю руку.

– Пистолет дай.