Зона сумерек

Она была доброй и любящей, и он не хотел, чтобы она грустила. Он подошел к женщине, опустился рядом на теплый песок, скрипнувший под ногами, обнял ее, прижал к себе и поцеловал в висок. Но она молча высвободилась и отстранилась.

Он знал причину ее печали — она ревновала. И имела для этого все основания.

Сегодня ночью, в забытьи, он назвал ее другим именем. Ненавистным ей… и дорогим для него. Мимо проходили годы. Складываясь в столетия, а он никак не мог забыть утро мира, рассвет, встреченный им на берегу этой прозрачной реки и лицо женщины. Другое лицо. Одухотворенное, дерзкое… Серо-рыжие глаза, в которых навек отразилось нездешнее пламя. Они любили друг друга, но ей пришлось уйти. Та, что грустила на берегу, ни в чем не была виновата, он знал это и тщетно искал в душе хотя бы столько тепла, чтобы не злиться.

… Он узнал эту реку. Он узнал бы ее из тысячи других. Века прошли, но ничего не изменилось здесь. Он устал. Легкий плащ давил на плечи так, словно был вытесан из камня и он сбросил плащ. Башмаки натерли ноги, измученные долгой дорогой, и он сбросил их с ног в густую траву, даже не взглянув, куда они упали. Пот заливал глаза, но даже сквозь закрытые веки он разглядел бы высокую каменную стену и огромные железные ворота, горевшие в солнечном свете, как серебро. Он добрел до них ощупью и ударил тяжелым кулаком. Раздался громкий, гулкий звон, словно ударили в старое оцинкованное корыто.

Почти немедленно возник паренек в греческой хламиде с геометрическим орнаментом по подолу, веревочных сандалиях и кожаном хайратнике на буйных русых лохмах. На поясе позванивала связка ключей. Смотрел паренек неласково.

— И сколько ты еще будешь здесь бродить, — в недоумении проговорил он, — не лень тебе?

Открой двери, именем Зевса тебе приказываю! — хрипло рявкнул путник, испытывая страстное желание придушить паренька, и тут же под воротами закопать. Но вначале отобрать ключи. Страж поморщился, прочитав желание путника в его сузившихся глазах, засунул больший пальцы за веревку, которой был опоясан. Склонил голову на бок.

— Подумать только! Сам громовержец… Стоило дарить ему разрядник, чтобы он покровительствовал всяким беглым алиментщикам. И чем ты его очаровал, спрашивается?

Открой ворота! — рычащие нотки сорвались на умоляющие, путник поймал руку паренька, сжал ее до хруста, — Отпусти! Выпусти меня!

Страж улыбнулся строго, с долей сочувствия:

Нельзя, — тихо сказал он, — сам ведь знаешь, что нельзя. "Что бог соединил человек да не разлучит".

— Я люблю ее! Ты можешь это понять?!

Путник схватил паренька за плечи и встряхнул так, что у того щелкнули зубы и зазвенели ключи на поясе.

— Ты жизнью рискуешь, парень…

Капля сочувствия в темных глазах растаяла без следа.

— Уходи, — одним движением страж высвободился из могучих рук и отступил к воротам, — Уходи и не возвращайся. Я не пущу тебя. Он сделал еще один шаг назад. Тонкая фигура слилась с тенью от высоких ворот и исчезла. Путник рванулся за ним и ударился о железные ворота всем телом. Громовым раскатом ответило ему небо и красная стрела, свиснув у самого уха, ударила в землю. Трава задымилась. Он поднял голову — в голубой бесконечности не было ни облачка. Солнце горело как круглый начищенный щит. Небо не хотело прощать. А он и не думал сдаваться. Классическая революционная ситуация: "верхи не могут, а низы не хотят"

— Я всего лишь хочу быть рядом с любимой женщиной. Что в этом плохого? — спросил он злясь и страдая. Никто не ответил. В сердце вошла игла, стало трудно дышать, и он прикрыл глаза, стараясь убежать от этой боли в темноту без звезд и мыслей. И ему это вполне удалось…

Леший попытался открыть глаза. Веки были тяжелыми — он представил себя гоголевским Вием, внутренне усмехнулся. Блаженный покой и усталость — единственное, что он чувствовал в этот момент. И еще — необоримую лень. Звуки раздражали, казались излишне громкими и грубыми, будили. А просыпаться ему не хотелось. И он рухнул назад, в сон…

— Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете?

На этот раз веки разлепились неожиданно легко, по глазам ударил свет и

Леший вздрогнул — вспышка напомнила ему Порог, ТРАССУ и автоматы Черных Фронтиров. Он попытался встать.

Лежите, лежите. Вам нельзя двигаться, — торопливо произнес тот же голос и Леший разглядел над собой огромную белую глыбу.

— Ты кто? — испуганно спросил он.

Глыба хмыкнула:

— Вообще-то, врач…

— Врач?!

Леший окончательно пришел в себя, стряхивая морок. Над белой глыбой торчала круглая белая шапочка, напоминающая цилиндр, на который кто-то неосторожно сел. А между ними маячило озабоченное лицо.

— Извините, — пробормотал Леший.

— Ничего страшного, — доктор улыбнулся.

Леший слегка повернул голову, скосил глаза. Справа маячили аж целых два телевизора, и от них к его телу тянулись провода. Все эти изящные и, на вид, невероятно сложные приспособления озадачили и порядком напугали Лешего. Память вернулась к нему вместе с сознанием и он отчетливо вспомнил, что Гончие Смерти срезали его по ту сторону Порога.

— Где я? — спросил он.