Зоопарк доктора Менгеле

Шли дни и недели. Друзья влились в студенческое сообщество, жизнь обрела стабильность. Орландо ограничился изучением английского, немецкого и политики, а Мино все так же занимался энтомологией. Они познакомились с другими студентами и часто устраивали вечеринки в своей квартире. Никто не мог поверить в то, что эти двое родом из глуши и всего пару месяцев назад считались неграмотными нищими без средств к существованию. Как только разговор касался их прошлого и происхождения, оба таинственно умолкали. Но, оставшись вдвоем, очень веселились, радуясь своему невероятному богатству в виде сверкающего чистого золота.

– Там на дне могут лежать тонны таких, – сказал Орландо. – В один прекрасный день мы возьмем оборудование для ныряния и достанем их все.

Устроились и два других важных дела, благодаря которым настроение Мино понемногу улучшилось: он сдал дом двум пожилым сеньорам, вдовам, захотевшим провести последние годы жизни на свежем морском воздухе. К тому же он нашел канал, по которому мог общаться со своей возлюбленной без цензуры. Оба их дела помог уладить услужливый юрист по имени Аррабал де лас Вегас, который всегда помогал студентам решить проблемы с законом. А таких было немало. К сожалению, Аррабала де лас Вегаса однажды схватила рота солдат и вывела за пределы кампуса. Его обвинили в участии в нелегальной революционной партии CCPR и посадили в тюрьму.

Группа студентов постоянно собиралась в маленьком баре «Улей». Мино и Орландо вступили в эту группу. В «Улье» играли в бильярд карамболь, пили зеленый напиток sipparo, пели и дискутировали. Дискуссии иногда длились до самого утра, а хозяин, сеньор Торпедо, уходил спать, оставляя заведение под ответственность самих студентов. Никаких драк или ссор никогда не возникало.

Однажды вечером дискуссия особенно накалилась. Разумеется, обсуждали политику. Вопрос касался тактики грядущего переустройства общества. В группе присутствовали представители большинства радикальных политических партий, как легальных, так и нелегальных.

– Революция, – поморщился Камилло Ордо, – безнадежна, вы и сами это понимаете не хуже меня. Посмотрите на историю: в этом веке США успешно осуществили четырнадцать оккупаций и сорок два военных захвата земли в Южной и Центральной Америке.

Камилло Ордо был членом крупнейшей социалистической партии PSS.

– Североамериканским миллионершам нужна дешевая и нежная говядина из саванны. А мы не должны говорить о них ничего дурного!

Это говорил Гаспар Меза, один из активных анархистов, после его слов по бару пробежал смешок и звякнули зеленые бокалы.

– Оккупировав весь университет, мы сможем многого добиться. Оккупация приведет к тому, что другие общественные группы воздвигнут свои баррикады и с оружием в руках встанут на борьбу с нищетой.

Толстяк Педро Гольфино был одним из самых известных революционеров, членом группы Negro, отделившейся от CCPR. Он уже успел несколько раз отсидеть в тюрьме, заполучив страшные язвы на спине и шрам на затылке. Большинство студентов считали, что рано или поздно его убьют, потому что он не скрывал своих взглядов.

Оккупация университета обсуждалась очень часто. Много раз студенты были близки к тому, чтобы захватить университет, но их отбрасывали полиция и военные. Около года назад произошли серьезные столкновения, пятнадцать студентов были убиты, а несколько сотен ранены после того, как полиция обстреляла из пушек факультет биологии, где забаррикадировались студенты. В здании возник пожар. В числе убитых была Хуанита Бонифак, лидер популярной революционной партии CCPR. Четверо других лидеров были арестованы и заключены в тюрьму.

– Саботаж, – сказала Ховина Понс. – Наш метод – саботаж и систематические тайные политические покушения. Нужно, чтобы власть имущие и гринго, прибывшие сюда со своими грязными предприятиями, жили в постоянном страхе. Смерть и террор – их метод, мы должны сделать его своим.

Говоря, она встала, ее глаза на худом бледном девичьем лице пылали огнем. Все знали, что Ховина Понс – дочь одного из самых ненавистных капиталистов в этой стране, Руи Гарсии Понса, который не только владел бесконечными земельными угодьями, но также был директором фашистской газеты «Эль Националь». Ховина Понс не входила ни в какую группу или партию.

Орландо и Мино слушали. Они впитывали каждое слово, пытаясь понять, что за ними стоит. Когда заговорила Ховина Понс, Орландо особенно заинтересовался, он обратил внимание на эту красивую девушку, казавшуюся такой несгибаемой несмотря на нежное лицо. Он толкнул Мино в бок и кивнул. Мино улыбнулся ему, не совсем уверенный в том, что именно привлекло друга – содержание речи Ховины или ее безупречная девичья фигурка. Возможно, и то и другое.

Дело шло к закрытию, а дискуссия все продолжалась, и сеньор Торпедо ушел спать, оставив ключи Маурисио Лаксейро, своему любимому племяннику, заканчивающему медицинский факультет.

– Районы бедняков растут, – утверждал Хуан Манило.