Зорге

Прием и передача дел от старого резидента новому проходили тяжело, со скандалами и жалобами в Центр. Гурвич-Горин не хотел уезжать, требовал от Улановского денег и настаивал на передаче новому резиденту хотя бы части старой агентуры. Под воздействием аргументов Гурвича Центр согласился оставить Кито и Клаузена Улановскому, а вняв просьбам последнего, и прислать в помощь последнему его жену. С остальными агентами неразбериха сохранялась до конца февраля. Полицейские же, плывшие вместе с новым резидентом на пароходе, зафиксировали его откровения о том, что он является «торговцем оружием», и честно пресекли его попытки легализоваться под «крышей» контрабандиста в Шанхае. Устроиться фотокорреспондентом ему тоже не удалось. В качестве прикрытия пришлось задействовать торговую компанию братьев Гольпер, созданную на деньги Четвертого управления как раз для таких случаев, но работавшую и с прежней резидентурой, а потому, возможно, ранее уже привлекавшую внимание полиции, а главное, ставшую большой головной болью для Центра, так как братья все время требовали денег от разведывательного ведомства на свою коммерческую деятельность. Передача дел, денег, части агентуры затянулась в Шанхае до марта 1930 года, но в конце концов сторонам удалось найти компромисс: Гурвича-Горина отправили в Кантон с Клаузеном (встреча двух старых знакомых, немцев-радистов – Клаузена и Вейнгарта была столь бурной, что они на радостях выпили 62 бутылки немецкого пива, и второй даже забеспокоился, что первый, погрузившийся в глубокий сон, умер). Основная часть старой агентуры была отвергнута, но радист Мишин остался и работал с Клаузеном сначала в Шанхае, а с 12 марта в Кантоне, откуда их общими усилиями была налажена радиосвязь с Владивостоком («Висбаден»)[151]

.

Пока шли эти шпионские торги, Зорге удалось вполне успешно легализоваться в Шанхае. Прибыв в город 10 января, 17-го он был принят германским консулом, для которого имел рекомендательное письмо. В ответ доктор Зорге получил сразу две рекомендации в адрес руководства немецких компаний, активно работавших на сельскохозяйственном рынке Китая – там новому члену диаспоры могли оказать помощь в подготовке заказанных Берлином материалов по аграрной политике этой страны. Отдельно были получены письма в адрес германского посланника в Пекине и генерального консула в Нанкине. В консульстве зафиксировали его почтовый адрес: «Д-р Рихард Зорге, почтовый ящик 1062, Шанхай». Под этим адресом значилась небольшая меблированная квартира в одну комнату в скромном немецком пансионе[152]

. После регистрации Зорге открыл счет в местном отделении «Манифекчес бэнк оф Чайна» (Manufacturers bank of China

), куда скоро стали поступать переводы в американских долларах из Нью-Йоркского «Нейшнл сити-банка» (National City bank

)[153]. Американские доллары в Четвертом управлении называли «амами» – для сокращения места в переписке со своими агентами…

Позже Зорге вспоминал: «Хотя в Шанхае и не было посольства, я сразу же вошел в местную немецкую колонию, и ко мне стала поступать всевозможная информация. Центром этой колонии было Немецкое генконсульство. Меня там все знали и часто приглашали. Тесно общался с немецкими торговцами, военными инструкторами, студентами, но самой важной для меня была группа немецких военных советников, прикомандированных к Нанкинскому правительству. Из этой группы выборочно общался с теми, кто был осведомлен не только о военных, но и о политических проблемах в Нанкине. Одним из них был старший советник, впоследствии ставший Генконсулом, полковник фон Крибель»[154].