Зов Атлантиды

– Не нравится мне этот подшипниковый звук, – сказал Мульч. – Не очень-то он водонепроницаемый.

Никто не стал спорить. Все поняли, что он имел в виду.

У Артемиса, стоило ему оказаться за переборкой, возникли собственные дурные предчувствия. Только теперь он заметил название, данное кораблю наемниками и написанное на наружной двери якобы кровью, чего быть никак не могло, иначе ее давно смыло бы.

«Вероятно, какой-то раствор на латексной основе», – подумал Артемис, но не основа использованной наемниками краски обеспокоила его, а само название «Грабитель», написанное, разумеется, на гномьем языке. Глагол «грабить» звучал как «ччутеречот», а суффикс «ель», превращающий глагол в существительное, звучал как «ире», подразумевая происхождение одного слова от другого. Если отбросить грамматику, слово «грабитель» произносилось на гномьем примерно как «четыречетыре».

«Четыре, четыре, – подумал Артемис, и лицо его под шлемом побледнело. – Смерть, смерть».

Едва он успел это подумать, как дверь шлюза поднялась, издав еще более громкий подшипниковый звук, и океан втянул его в свои темно-синие глубины.

«Не торопись, – приказал себе Артемис, когда наружная оболочка скафандра завибрировала и включила светящиеся диски на висках, кончиках пальцев и коленях. – Не считай, не систематизируй, делай все, как советовал Дворецки, и сосредоточься».

Ощущения от окружающей среды не изменились, хотя он знал, что находится под водой. Тело не испытывало ожидаемого сопротивления со стороны океана, моторные навыки не притупились, Артемис сохранил способность двигаться с привычной плавностью, хотя Дворецки его движения никогда бы плавными не назвал.

Все бы ничего, но гигантский кальмар, на чью территорию вторгся Фаул-младший, схватил незваного светящегося гостя толстыми щупальцами и потащил в свое логово.

«А, мифический гигантский спрут, Genus Architeuthis, – подумал Артемис со странной невозмутимостью перед лицом катастрофы, заслуживающей самого серьезного беспокойства. – Не такой уж он и мифический, как видно».

Глава 9

Запретная любовь

Финт Крут познакомился с Леонорой Карсби на далеком гавайском островке Лехуа летом одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Леонора оказалась там в результате аварийной посадки – на своем «локхид-электра» она приземлилась на северном склоне образующего островок вулканического хребта и скатилась в естественный канал странной формы, который был известен под названием Замочная Скважина и пересекал этот клочок суши от края и до края. Финт же оказался там потому, что на этом необитаемом островке располагалась его зимняя резиденция, где он любил пить вино и слушать джаз, планируя очередной разбой.

Они были очень разными, но знакомство в экстремальной ситуации нередко заставляет сердца биться чаще и создает правдоподобную иллюзию любви с первого взгляда.

Леонора Карсби являлась не только богатой наследницей с Манхэттена, но и членом-учредителем организации женщин-пилотов «Девяносто девять», первым президентом которой была Амелия Эрхарт[16]. Когда Эрхарт пропала без вести в Тихом океане, Леонора Карсби дала клятву завершить полет, начатый ее героической подругой.

В апреле одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года она вылетела из Калифорнии со штурманом и увеличенными топливными баками. Шесть недель спустя Леонора Карсби прибыла в Замочную Скважину без того и другого, потеряв их на безжалостном серповидном хребте Лехуа. Сама она выжила чудом, защищенная только каплевидным фонарем кабины «локхида».

Юникс во время ежедневного обхода островка обнаружил богатую наследницу распростертой на плоском камне у самой кромки воды. Состояние ее оставляло желать лучшего: обезвоживание, сложный перелом ноги, горячка… Словом, девушка была при смерти.

Спрайт сообщил о находке, ожидая получить приказ на уничтожение, но что-то в женском лице на экране заинтересовало Финта. Он велел Юниксу ничего не предпринимать и дожидаться его самого.

Крут взял на себя труд побриться, завязать волосы хвостиком на затылке и надеть свежую кружевную рубашку, прежде чем подняться на лифте из пещеры на поверхность. Юникса он нашел сидящим на корточках рядом с самым прекрасным существом на свете. Даже с неестественно вывернутой ногой, покрытая кровью и ссадинами, она показалась Финту сногсшибательной красавицей.

Он стоял над Леонорой, солнце било ему в спину, отбрасывая густые тени на его лицо, и тут летчица открыла глаза, взглянула на Финта и произнесла всего два слова:

– Боже мой…

После этого она снова впала в беспамятство.

Незнакомка заинтриговала Финта. Он почувствовал, как сердце, долгие столетия покрытое коркой льда, начинает оттаивать. Кто эта женщина, свалившаяся с небес?

– Неси ее к нам, – приказал он спрайту. – Используй всю наличную магию, только бы исцелить ее.