Зов Бездны

Вдруг пилот услышал в одном из кабинетов невнятное бормотание. На мгновение он оцепенел от неожиданности. Но тут же собрался, одним движением достал из кобуры бластер и осторожно двинулся к источнику звука. Подойдя к закрытой двери, из-за которой доносился странный голос, Ахиллес остановился. Внутри мог быть человек, которому была нужна помощь. Либо сумасшедший, потерявший всякую связь с реальностью. Либо жуткое Нечто из глубин космоса, из-за которого и опустела целая станция. Обстановка располагала к последнему варианту. Воображение пилота быстро нарисовало ему самые неприятные сцены смерти. Расчленение и пожирание по частям были лишь в самом начале вереницы чудесных образов.

Медлить было нельзя. Трусливо бежать на корабль не позволяла гордость. И пресловутый Кодекс Чести пилотов. Тяжело быть заложником моральных принципов. Это сильно усложняет жизнь.

Ахиллес резко выдохнул, освободив себя от лишних мыслей и страхов. Такое нужно делать лишь со спокойной головой.

Дверь резко распахнулась от удара ноги пилота.

– А-А-А-А ЛЕЖАТЬ, КОНЕЧНОСТИ НА ПОЛ!!! – со спокойной головой и совершенно точно без всякого страха завопил пилот и ворвался в кабинет с оружием наперевес.

Посреди комнаты лежало Нечто. Его конечности были на полу. Но, скорее всего, это было связано с тем, что оно на них передвигалось. А не с тем, что на него подействовал мужественный окрик пилота. Оно было небольшим, едва доставало до лодыжки взрослого человека. С пятью глазами и тремя хвостами. Крикливого, даже попугайского окраса. С длинными густыми усами, завивающимися по краям. И до неприличия пушистое.

Нечто вопросительно и с некоторой долей интереса посмотрело на пилота. Оценив человека, оно что-то осмысленно пробормотало. Ахиллес не понял. Нечто пробормотало еще раз. Пилот был готов поклясться, что на этот раз по слогам. Не зная, что делать, он опустил бластер. Нечто глубоко вздохнуло.

– Что ты такое, черт подери?

– Мияврзпрх.

Диалог явно не задавался.

Нечто подошло к массивному металлическому шкафу, ткнулось носом в дверцу и демонстративно попыталось открыть ее лапой. Вышло чуть хуже, чем никак. И тут до пилота дошло.

Все еще с некоторой опаской, Ахиллес боком подошел к шкафу и распахнул дверцу. Шкаф оказался холодильником, доверху набитым консервами. Судя по внимательному взгляду, Нечто интересовалось именно ими. Пилот открыл банку и поставил ее на пол. Нечто вновь вздохнуло, на этот раз облегченно, и набросилось на мясной концентрат. Пока вздохи были их лучшим средством коммуникации.

После шестой банки Нечто, по всей видимости, насытилось.

– Ты меня понимаешь? – Ахиллес старался выговаривать слова как можно четче, и сопровождать их жестами. Так их учили делать в Академии при встрече ранее неизвестного разумного существа.

Он получил утвердительный кивок.

– Ты меня не съешь?

Все пять глаз страдальчески закатились. За этим последовал отрицательное мотание головой.

– Так что же ты, все таки, за зверь?

Нечто немного подумало, склонив голову набок. Оценило скудность коммуникативного взаимодействия, состоящего из многозначительных вздохов и кивков. Посмотрело вокруг в поисках подсказок и, ничего не обнаружив, подошло к Ахиллесу, сидящему на полу, свернулось калачиком на его коленях и довольно замурчало.

– Ага, значит ты что-то вроде кота.

Нечто одобрительно сощурилось.

– А звать тебя как?

– Мияврзпрх

– Значит, будешь Мурзиком.

Сытое Нечто решило не сопротивляться. Мурзик был не самым плохим вариантом. Особенно после шести банок консервов.

Поднявшись на борт "Вернувшегося", Ахиллес вынул Мурзика из заклеенного скотчем ящика и надежно запер в изолированном от кабины жилом блоке, в котором обычно ночевал. Сам же он уселся за штурвал. Корабль быстро покинул теперь уже точно опустевшую Хастру. Отлетев от внушающей необъяснимую тревогу станции, пилот записал сообщение-рапорт, перевел его в последовательность звуковых сигналов на основе азбуки Морзе и отправил направленным лучом на Землю. Ахиллес зациклил сообщение, чтобы спутники Земли точно уловили его от начала до конца и поставил на постоянную трансляцию. Нужно было немного подождать, так что пилот наконец принадлежал только себе. Усталость последних дней вдруг резко навалилась на него и вдавила в пилотское кресло.

Ахиллес погасил освещение в кабине и надел шлем системы полного жизнеобеспечения. Затем он щелкнул большим тумблером и люк, отделявший пилота от открытого космоса, распахнулся. С резким свистом весь кислород из кабины мгновенно выбросило наружу. Пилот расстегнул пятиточечный ремень безопасности и легко оттолкнулся от кресла, закрыв глаза. Он поднялся над приборной панелью и завис, растворяясь в собственных ощущениях. Его мысли потекли свободным, не стесненным рамками осознанности потоком.