Зов Оз-моры (СИ)

Они ушли. Денис ещё долго скучал, лёжа на жёстком эземе, пил оставленную Варварой брагу и рассматривал потрескавшиеся потолочные балки. Там разворачивался смертный бой. Осы шныряли от щели к щели, выискивая забившихся туда мух. Найдя, выгоняли их, жалили и уносили на прокорм своим личинкам.

«Нет такой щели, где муха сможет заховаться от хищной осы. И нет такого места, где человек сможет спрятаться от хищного человека…» – размышлял Денис…

Варвара вернулась домой с мешком сухих трав в руках.

– Ну, наконец-то! – обрадовался её муж. – Что вы так долго делали с этой ведьмой? Бражку пили?

Варвара надула губы. Она уже успела немного привязаться к циничной, но обаятельной и расположенной к ней жрице.

– Никакая Инжаня не ведьма. По-вашему она… священница.

– Священниц у нас нет, – рассмеялся в ответ её муж. – Есть попадьи, но они в церквах не служат и не поют. Инжаня твоя – не священница, а волховка.

– Она сильная женщина. Сильная духом. И собранная. У неё так чисто, так уютно! А живёт ведь одна, несчастная.

– Несчастная? Ой, ли! – ухмыльнулся Денис. – Есть, наверное, кому помочь по хозяйству. Хахалей хватает. Видно ж по ней.

– И ты б её хахалем стал! В бане. Ежели бы меня не было, – полушутя, но с всё же с упрёком сказала Варвара.

– Брось! – обиженно ответил её муж. – Ну, полюбовался на неё чуток, а ты уж заревновала. На пустом месте. Инжаня нам в матери годится. Ей сколько? Сорок будет?

– Сказала, сорок шесть.

– Ну, и как бы я смог стать её полюбовником? Кстати, чем она несчастна-то?

– Трёх мужей похоронила…

– Ты ненамного отстала. У тебя уже второй муж, а тебе всего восемнадцать, – поддел жену Денис.

– Бесстыжий! – вспылила она. – Разве я виновата, что нет моей деревни? Разве желала гибели Паксяю? И он не любил меня, и я его не любила… но не изменила. Ни разу! А для тебя я столько сделала! Столько сделала, лишь бы не потерять, лишь бы не похоронить!

– Прости. Не хотел сделать тебе больно. Я и вправду жив благодаря тебе.

– Остаёшься здесь? – Варвара почувствовала в нём слабину и решила надавить. – Куёшь для деревни оружие? Да, Денясь?

– Да, Толга! – он сам, не по её просьбе, назвал жену языческим именем. – Не хочу, чтобы ты на меня злилась. Не уедем отсюда, пока не сделаю сабли и добрые перья для рогатин. Обещаю. Я ведь люблю тебя.

– Наконец-то! Услышала! Пякпяк ждала этих слов! – обрадовалась Варвара и начала нетерпеливо целовать мужа…

Разве могли они, увлечённые друг другом, заметить в открытом волоковом окошке невзрачное лицо? Неказистая молодая женщина завистливо зарилась на точёное белокипенное тело, которое как снеговик возвышалось над лежащим на спине Денисом. Она жадно прислушивалась к стонам Варвары, всматривалась в колыхание её крупной крепкой груди, что-то тихо и злобно бурча себе под нос.

Когда же Варвара со счастливой улыбкой повалилась на настил рядом с мужем, подглядчица пробубнила: «Ну, ничего, Толга! Ну, ничего, певунья! Подожди! До зимы недолго осталось». Она ещё немного постояла возле окна, а затем побежала прочь, так и оставшись незамеченной…

Варвара отдохнула рядом с Денисом, нехотя поднялась, покормила его и перекусила сама. На дворе уже начало темнеть, но она всё равно побежала к Инжане: ей не терпелось поделиться с волховкой своей радостью.

Она присмотрелась к Инжаниному окну, затянутому мутноватой слюдой. «Не волоковое у неё окошко и даже не с бычьим пузырём. Слюдяное, как у баяр-авы! На широкую ногу оз-ава живёт. Выгодное у неё занятие, стало быть».

Подсвечник стоял недалеко от оконной рамы, и огонь восковой свечи отбрасывал на стену тени сидящих за столом людей. Две тени! Варвара прислушалась. Инжаня и её гость, явно мужчина, о чём-то тихо говорили.

Что делать? Не хотелось ни мешать их беседе, ни возвращаться назад. Варвара всё-таки постучала в дверь.

Инжаня выглянула не сразу. Она даже не пыталась скрыть раздражение.

– Тебе чего?

– Денис остаётся в деревне, – радостно ответила Варвара. – Он благодарен тебе и деду Офтаю… Вот и всё, что я хотела сказать.

– И стоило ради этого сюда ходить? – хмыкнула Инжаня. – Меня Офтай уже во всё посвятил. Позавчера ещё.

– Тогда Денис хотел остаться лишь до лета. Сейчас твёрдо решил здесь жить, пока не выкует оружие для всей деревни.