Зов Прайма

— Зачем ты это сделал, Мастер? Зачем ты пробудил в нем Победу? — тихо плакали гнувшиеся к самой земле ивы на берегу.

Но старик как будто услышал их безмолвный шелест. Он в третий раз поднес к утомленным губам дудочку, и выдул тихую ноту, ударившуюся о воду и упавшую на самое дно пруда, подальше от этой странной грозы без дождя и беснующегося ветра.

Дудочка продолжала петь, не обращая внимания на ветер до тех самых пор, пока он сам не обратил свое внимание на эту новую мелодию. Заметил ее, и как будто даже чуть-чуть успокоился, убаюканный ее печалью и проникновенностью. Это была последняя песня, Песня Любви, рассказывающая о чистоте и самопожертвовании, о тайном желании и об одном, мельком брошенном взгляде любимого человека, способном зажечь искру счастья и подарить крылья.

Песня разгоралась подобно костру, от маленькой вспышки до высокого пламени, не разрушающего и сжигающего, но теплого, способного согреть в холодную ночь. Для нее не существовало преград, как не существует их для настоящей Любви.

* * *

Полупрозрачная синеватая картинка с изображением перепрыгивающей через стену храма Алессой помутнела, слегка дернулась и спиралью ввинтилась в лежащий на столе шарик. Лорд Раэль сладко потянулся, выгнув спину, и перевернулся на стуле, перекинув ноги с одного подлокотника на другой.

— Что-то я не припомню, чтобы подлые удары в спину входили в твой репертуар, Дамиан, — сказал он. — Как давно, должно быть, мы с тобой не общались.

— Я хотел честного поединка на арене! — обижено засопел лорд Тотоола. — И он бы состоялся, если бы не твоя Алесса, демонстрирующая преданность, которая граничит с глупостью.

— Она поступила правильно, именно так, как я ожидал, — бросил в ответ Раэль, вскидывая бровь. — Герой должен полностью подчиняться своему лорду, и я воспитал ее именно такой. А вот тебе следовало бы отдать лидерство этому твоему Тезарио. Парень явно считает себя главным в твоем отряде. Дисциплины, правда, не хватает. Скажи, ты нарочно поощряешь в нем это неповиновение, или просто не можешь с ним справиться?

— Не суй свой нос в чужие двери, Раэль, — сказал лорд Дамиан, заливаясь краской. — А то однажды кто-нибудь ухватится за него и втащит тебя туда, где тебе не хотелось бы оказаться.

— Куда, например? Только учти, что в твой нужник я свой нос совать не буду. Дверь, конечно, красивая, но смердит уж очень сильно.

— Друзья, давайте не будем ссориться! — воскликнула леди Мельва, поднимая руки, привлекая внимания разбушевавшихся лордов. — Это же всего лишь Игра, не забывайте!

— Чш-ш-ш, не останавливай их, Мельва, — с улыбкой попросил лорд Джафар, с головой погружаясь в горячую воду и выныривая обратно. — Такие стычки добавляют нашей Игре особый пикантный вкус, ты же знаешь.

Лорд Дамиан еще мгновение яростно прожигал взглядом своего оппонента, а затем натужно рассмеялся.

— Конечно-конечно. Мы ведь все тут друзья! Как жаль, что нам об этом приходится напоминать. Просто эта Игра кажется такой настоящей, такой естественной... Не удивительно, что даже такие блистательные лорды, как мы, оказались во власти своих эмоций.

Лорд Раэль молча отвернулся, но было видно, как ходят желваки на его щеках. Повисла неудобная пауза. Дамиан громко сопел, рассматривая надушенную манжету на своем рукаве, Раэль же со скучающим взглядом изучал конический потолок комнаты.

— Лорда Альваро снова нет с нами сегодня? — нарушая тишину, спросила леди Мельва.

Она наклонилась вперед, пытаясь заглянуть в соседнее зеркало, как будто хотела выглянуть из своего.

— Нету, — буркнул Дамиан. — Опять дела какие-то. Сказал, что та встреча требует его дальнейшего вмешательства, и что он не сможет досмотреть Игру до конца. Вечно эти его проблемы! У меня, между прочим, тоже проблемы! Ради Игры мне приходится прятаться в собственном дворце, и как какому-то шакалу воровать еду с кухни! А все для того, чтобы дать героям чувство независимости, чтобы они могли самостоятельно принимать решения! Дурацкие правила...