Ольга Мигель

Сон разума рождает чудовищ.

Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ,

но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства

и всех его чудесных творений.

(Франсиско Гойи)

Зов забытых сновидений

Пролог

Этот год был таким-же, как и все семнадцать, следовавших до него... если, конечно, предположить, что я просто сошла с ума. Да, думаю что это, в общем, было бы вполне понятным и логичным объяснением всему происходящему! И, наверное, мне действительно лучше придерживаться этой мысли, потому что в противном случае остается только принять факт, что свихнулась сама суть мира.

Улыбнувшись этой несвязной ерунде, так некстати пролезшей мне в голову, я плюхнулась на балконный диванчик и уставилась в открытое окно, рассматривая звездное небо с глупой наивностью чрезмерно романтичного ребенка, которого за этот безумный год жизнь ничему так и не научила. Интересно, а когда-нибудь научит? Или я так навсегда и останусь маленькой испуганной девочкой, мечтательно смотрящей на звезды - будто в надежде, что они дадут ответы на мои вопросы?

Хотелось спать - что, в общем, и не странно, день-то выдался тяжелый. Но пропускать полное лунное затмение эта самая девочка внутри меня никоим образом не соглашалась! Потому я из последних сил потянулась рукой к полной луне, залившейся по краю багровым цветом. Так, словно хотела схватить ее и крепко-крепко сжать в ладони, пока она, наконец, не расскажет мне все свои секреты.

- Я ведь... не сделала ничего плохого!

Ответа не последовало. Никто даже не решился посмотреть в безумные кроваво-красные глаза, взгляд которых метался, словно пойманная в клетку птица.

Они стояли вокруг нее и смотрели с каким-то горьким состраданием. Три величественные женщины неземной красоты, облаченные в роскошные одеяния. И у каждой на лице читалась тоска, обреченность и неизбежность: того, что уже произошло, и того, что им только предстояло совершить.

- Почему? Я не понимаю... - продолжала бормотать бедняга, не в силах сделать лишнего движения из-за цепей, которые обвили ее тело, словно змеи. Черные одеяния, когда-то наверняка роскошные, теперь напоминали шелковые лохмотья, а длинные волосы цвета вороньего крыла были растрепаны.

- Она что, в самом деле ничего не осознает?! - неожиданно вспылила одна из женщин. И, зарычав словно дикий зверь, с силой сжала в кулак правую руку, которая в тот же миг превратилась в мощную тигриную лапу! От резкого движения, с которым она яростно ударила ею об землю, длинные темно-золотистые волосы, рассеченные черными прядями, взметнулись шелковым веером и вздрогнули вместе с раскатом грома, сотрясшим землю.

- Успокойся, Гаретта, - резко проговорила зеленоглазая дама с длинными рыжими волосами, когда громкий стон дрожащей земли, наконец, стих. - Ярость - это последнее, от чего нам будет толк. Тем более что в произошедшем есть и наша вина. Мы допустили это, и цена вполне справедлива.

- Знаю-знаю! - фыркнула женщина. - Нужно было сразу поставить ее на место, пока она еще соображала.

- Не могу поспорить с этим, - кивнула дама, подняв порыв ледяного ветра властным взмахом огромных кожистых крыльев. - В любом случае, Аллирея уже ждет нас в мире снов, не стоит медлить. Сонаэ, что-нибудь случилось? - неожиданно бросила она, гордо вздернув бровь.

- Ничего особенного, просто... - с грусть прошептала светловолосая девушка в длинном струящемся платье из алого шелка. Мягко искрясь мириадами оттенков красного золота, за ее плечами пылали величественные огненные крылья. - Я задумалась... а что будет с этим миром без бога?

- Поздно рассуждать об этом. Что сделано, то сделано, - спокойно отрезала дама.

- Да, Лемия, ты права... но все же, пять-шесть тысяч лет... мне страшно подумать...

- Не сделай мы этого, было бы еще страшнее, - резко напомнила Гаретта. - Глупо взваливать вину на кого-то одного, виноваты мы все. И нам пора поскорее присоединиться к тем, кто заплатил за наши ошибки... - решительно зашептала она, сжимая кулаки. Но разобрать ее дальнейших слов не получалось из-за нарастающего гула, который ударил по сознанию!..

Плакал младенец... да, это определенно был детский плач. Он звучал будто сирена, возвещающая о катастрофе. Но ее, похоже, не было слышно никому, кроме красивой обнаженной черноволосой женщины. Она неподвижно стояла посреди комнаты и, казалось, не замечала мелких капель крови, покрывших ее смуглое тело мелкими алыми ягодами.

- Да, все правильно... все хорошо... я делаю все правильно, - прозвучал ее звонкий голос, когда кукольные губы внезапно растянулись в зловещей улыбке.