Зови меня моим именем

— Таких, как с тобой, не было. Но отношения были.

— И ты дарил им бриллианты?

— Да, дарил. А что? Я вообще-то не жадный, если ты еще этого не заметила.

— Ну вот и подари тогда это колье какой-нибудь своей бывшей девице! — Срываюсь на крик. — Уверена, она обрадуется!

Я уже совсем себя не контролирую, потому что со всей силы швыряю бокал с вином куда-то в сторону и вылетаю пулей из кухни. Забегаю в ванную, закрываюсь на замок, врубаю в раковине воду и просто начинаю рыдать, согнувшись вдвое.

Я не знаю, почему я плачу. Потому что я никогда не буду чьей-то женой и матерью чьих-то детей? Или потому что я не буду женой именно Ильи и матерью именно его детей? Или потому что Илья дарил другим девушкам дорогие подарки? Или я плачу из-за всего вместе?

Почему меня вообще вдруг беспокоит факт других девушек у Ильи?

Я опускаюсь на пол у раковины и кладу голову на колени, продолжая сильно всхлипывать. Мне кажется, я кожей чувствую, как Илья мнется у двери и не решается постучать. Но я не хочу его сейчас видеть, не хочу с ним разговаривать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я благодарна Току за то, что он не все-таки стал ко мне вламываться. Где-то минут через сорок я успокоилась, приняла контрастный душ и, завернувшись в полотенце, пошла в спальню. Легла на кровать, слегка прикрылась покрывалом и уставилась в окно. Хоть уже и середина апреля, но еще прохладно, и небо затянуто тучами.

Илья вошел в спальню и аккуратно присел на кровать.

— Ксюш, ну что за истерики? — тихо спрашивает через какое-то время.

Я ему не отвечаю, потому что чувствую, как в горле снова образовывается ком. Пытаюсь быстро его сглотнуть. Ток тяжело вздыхает, ложится сзади и обнимает меня одной рукой. Другой рукой он приподнимается на локте и смотрит на мое лицо сверху вниз.

— Тебе не кажется, что это был скандал на пустом месте?

Я продолжаю молчать, поэтому Ток поворачивает меня к себе. У меня нет сил сопротивляться, так что я легко повинуюсь, но все же смотрю не на него, а в сторону. Илья это замечает, поэтому берет ладонью мое лицо и направляет его на себя.

— Милая моя, в чем дело?

Я опускаю свинцовые веки. У меня нет сил смотреть в его глаза. Илья вздыхает, склоняется к моему лицу и начинает мягко его целовать, запуская ладонь в мои влажные волосы.

— Любимая… — шепчет едва слышно.

— Скольких девушек ты так называл? — Этот вопрос сам срывается с языка. И у меня нет объяснений, почему.

Илья замирает. Опускается лбом на мой висок и шумно выдыхает.

— Ксюша, ты меня ревнуешь что ли?

— Просто ответь на мой вопрос.

— Сначала ты на мой.

— Я первая спросила.

Я не вижу сейчас его лица, но чувствую, что он развел губы в небольшой улыбке.

— Нисколько. Ты единственная, кого я так называл за все 30 лет своей жизни. Потому что я никогда никого не любил до тебя.

— Не правда. Ты любил Селезневу, — мой голос предательски дрожит, и я ненавижу его за это. И себя тоже ненавижу.

— Нет, я не любил ее, — говорит, помедлив какое-то время. — То, что я испытывал к ней, и близко не похоже на то, что я испытываю к тебе.

— И что же ты тогда испытывал к Яне, раз так убивался по ней до самого конца школы? — Яд льется из меня рекой. Мне это не нравится, но все, что сейчас происходит, сильнее меня. Я не могу это контролировать. Мои эмоции больше не подчиняются моему мозгу.

— Я не знаю, что я к ней испытывал, Ксюш. Но точно не любовь. Может, во мне подростковый возраст и гормоны играли. Она же ходила вечно в коротких юбках и на шпильках. Вот на нее и облизывались все пацаны, не я один ведь. Но сейчас, когда я пытаюсь вспомнить Селезневу, мне ничего в память не приходит кроме ее блядских юбок и пергидрольных волос.

Я не могу сдержать смеха с истеричными нотками.

— А обо мне ты вообще ничего не помнишь.

Илья ухмыляется, опускается на подушку и крепко прижимает меня к своей груди.

— Ты всегда писала фиолетовыми ручками и воевала с учителями, которые заставляли тебя писать синими. — Говорит тихим убаюкивающим голосом. — В столовой на обеде ты всегда брала компот, но никогда его не пила. В девятом классе у тебя был дневник с героями сериала «Клиника». В десятом классе на физкультуре во время игры в баскетбол ты вывихнула палец. На переменах ты садилась на пол у закрытой двери кабинета и читала книги. И очень не любила, когда тебя во время этого процесса кто-то беспокоил, потому что обязательно у твоих героев именно в данный момент происходило самое интересное. Ты не любила утренники ко дню учителя. Ты приходила на первый урок раньше всех. Ты была любимицей нашей англичанки. А еще ты очень сильно нравилась Лешке Андрееву, но он так и не решился пригласить тебя на свидание, потому что был уверен, что ты с ним никуда не пойдешь.

Я лежу и боюсь шелохнуться. Илья мягко водит ладонью по моей спине, потом целует мои волосы.

— Видишь, как много я о тебе помню?

По щеке стекает одинокая слеза. Ток аккуратно вытирает ее большим пальцем.

— Ксюша, выходи за меня замуж?

— Я не могу… — мой шепот едва слышен, потому что голос сильно сел.

— Почему?

— Пожалуйста, не спрашивай меня.