Зовите меня Клах (Академики)

Юзик и Марик, конвоируемые пани Бертой-Адрианной, ушли "продолжить беседу в приличной обстановке, а не посреди леса". А я задержался под надуманными предлогами: надо одеться, надо собрать мебель и мусор и "я вас догоню". На самом деле, уйти мне мешало какое-то внутреннее и подспудное чувство, да и пани Берта материализовалась с другой стороны площадки, не с той, где я заметил движение. Кроме того, раз уж пошли такие индийские страсти, я хотел дать время братцам и их зановообретенной "тете" исполнить положенные для нечаянной встречи песни и танцы. Между прочим, ничего не происходит внезапно. Нас всегда обо всем судьба честно предупреждает заранее. Ведь только днем пани Берта размышляла об индийском карри и его конгениальной замене в нашем суровом климате, а вечером "внезапно" происходит эдакое "чахохбили с племянниками". Одним словом, внезапностей не бывает! В отличие от случайностей. Хотя, этих могло бы быть…

— Ка-хым! — кто-то гулко откашлялся у меня за спиной. Внезапно, блджад!

Отпрыгнув и резко развернувшись, я никого не увидел и, по наитию, опустил взгляд. Коренастый мужичок ростом чуть выше моего колена смотрел на меня, почесывая куцую, словно собаками драную, бороденку.

— Чой-то ты какой-то нервный, Клах. Как к тебе ни подойду, ты всяк раз шарахашся. Ты эта, ромашки себе завари и попей. Помогат.

— Пыхась?

— Дык, а кто еще? Я, — Пыхась подумал и важно прибавил, — Вестимо. И эта… исполать.

"Так вот кто там под кустами шастал," — подумал я, а вслух произнес:

— И тебе гой еси, Пыхась. По добру ли пожаловал, или опять хрень какая приключилася?

— Тут эта, Клах, я к тебе посланником. Девки, понимаш, беспокоются.

— Какие девки?

— Жидкие и деревянные. А какие еще девки бывают?

— Это ты про ундин и дриад? — догадался я, — И что у них за беда?

— У той беды твое имя, Клах, — ответил Пыхась, — Твое и той девки, что вместе с тобой по лесу и озеру нынче какие-то лучи пускала.

— А-а! Это мы эфир сканировали, — с облегчением выдохнул я, — Это неопасно.

— Не знам, не знам, — с сомнением покачал головой Пыхась, — Девки говорят, у них от ваших лучей в мозге чесаться начинат… Оно конечно, у девок завсегда что-то где-то чешется, но чтоб в голове — это редко быват. Вот они и беспокоются. Думают, вы их этими лучами извести хотите.

— Интересно, Пыхась, а у тебя, когда ты такие речи произносишь, ничего не чешется?

— Ха, ты по моей мозге ишшо попробуй попади!

— Да я не про твой увертливый мозг, я про затылок и уши. Давно их тебе Мыхась драл после подзатыльников?

Пыхась вздрогнул и, на всякий случай, оглянулся.

— Это с чего бы дядьке мне леща давать?

— А с того. Давай при встрече ты ему про девок повторишь, и мы посмотрим… Хотя, лучше, наверное, уговорить Мыхася пореже тебя по голове бить — может мозг расти начнет, поумнеешь.

— Да куда мне ишшо больше умнеть-то, Клах? — удивленно вопросил Пыхась, — А про затрешшины поговори, авось послушат. Он тебя с якого-то переляку уважат… Или "с глузду"? Забыв! А и ладно! Девкам-то что сказать? Будете вы их лучами травить или пущай сами справляются?

Я задумался.

— Знаешь, я тебе так сразу не отвечу, а Лена спит. И будить мы ее не будем, — упредил я Пыхася, — Давай так: завтра утром после завтрака подходи к отелю, тогда и обсудим. Да, а почему девы леса и воды сами не пришли — тебя послали?

— Эка ты их обозвал красиво!

— Дарю. Пользуйся.

— Хм… а сами они стесняются тебя и даже опасаются. Дикие девки-то! И эта, Клах, а чегой-то ты меня опосля завтрака зовешь — боишься, што обьем? Или жадный такой?

— Вот ты нахал! Ну, приходи на завтрак.

— То-то. У меня, вишь, к хозяйке готеля тож вопросец имеется. Обсудить надоть.

— Тоже от ундин с дриадами вопрос?

— От них. Сплошная морока мне с ентими девками елок и речек, — гордо заявил Пыхась, — Ничо без меня не могут! Ладноть, тады бывай до завтрака, Клах.

Пыхась направился к лесу, а я вдруг вспомнил, что Лена оставила сканер включенным на ночь.

— Погоди, Пыхась.

— Ну, чо ишшо?

— Мы установку до утра включенной оставили. Ну, лучи эти.

— А-а, так девки меня потому и послали. Сами они на другой конец озера отбежали. Чешется у них мозг от лучей ваших — я ж говорил, забыл, што ли, Клах? Ты себе пустырника завари и попей. Помогат.

Когда я вошел в гостиницу, братцы, уже поужинав, направлялись на второй этаж в номера. Как-то они быстро поговорили с "тетей"… Из кухни выглянула пани Берта, успевшая сменить ночной мешковатый камуфляж на темное платье строгого кроя.

— Кирил, чаю не хотите?

Я прислушался к организму. Организм устал. Ему хотелось в душ. Еще его немного раздражал остаточный вкус петрушки во рту (можно было поменьше пучок взять). И да, он хотел чаю. И чего-нибудь посущественнее — тоже.

— А чахохбили осталось? — в робкой надежде спросил я, но пани Берта развела руками.