Зовущие к огню

Десантные вертолеты морской пехоты США один за другим заходили на посадку, к ним бежали врачи и летный персонал. Первым посадили вертолет с ядерными устройствами на борту, их немедленно увезли вниз и изолировали.

Когда он вышел из вертолета – он успел сделать несколько шагов, и его вырвало, прямо на палубу. К нему подошла Алиса, протянула салфетку.

– С тобой все в порядке?

Он выставил перед собой ладонь.

– Нет. Не сейчас. Только не сейчас…

…

Ему, несмотря на обычную на корабле тесноту – отвели свою каюту, пусть и очень маленькую. На корабле был сухой закон, потому ничего из выпивки он не нашел. Забившись с ногами на тесную койку, он смотрел остановившимся взглядом на крашеную в светло-серый переборку и думал…

Это произошло на втором этаже. Долбанные террористы устроили в больнице, в действующей больнице нелегальную точку. Рядом с рентгеновским кабинетом, как оказалось, был склад, где лежали ядерные устройства. В нескольких метрах лежали больные. Когда он спустился вниз, женщина, беременная, судя по фигуре, схватила автомат. Он это первым увидел и застрелил ее, а потом агенты защиты застрелили еще несколько больных, прежде чем он успел их остановить. Он запомнил, с каким презрением и ненавистью смотрели на них морские пехотинцы.

Напишут рапорт? Может быть, и напишут. В таком случае впереди море дерьма. Скорее всего, до суда разведки не дойдет, замнут дело – но вот что делать с тем, что он видел, что он помнит, что он сделал.

Это ведь навсегда останется с ним.

От кого была беременна та женщина? Вполне возможно, что от одного из боевиков, защищавших здание. Она увидела, как отца ее ребенка убили и решила схватить автомат, чтобы отомстить. Ей плевать на то, что случилось в Чикаго, она просто видела что ее ребенок остался без отца, а она без мужа

Или он это все додумывает?

Как бы то ни было – не подлежит сомнению вот что: тут, у них, в пустыне была своя жизнь. И они вторглись не для того, чтобы принести добро, разум, просвещение или еще какую-нибудь фигню. Они вторглись, чтобы защитить себя от нового Чикаго. И они сегодня победили – но это сегодня, а завтра будет новый день, и всё повторится – опять и опять.

Когда они уходили на войну, никто не сказал им что и через двадцать лет они будут продолжать воевать.

Чёртово дерьмо.

Может, просто снести атомными бомбами весь их долбанный мир как он есть?

– Держи.

Он пришел в себя – в его каюте была Алиса, она протягивала ему плоскую бутылку с джином. Настоящим британским джином.

– Где взяла?

– Купила у летчиков. Контрабанда.

Он свернул крышку, сделал большой глоток.

– Эй, только не напивайся.

– Мисс ФБР, вы меня удивляете.

– Дай-ка…

Она буквально вырвала бутылку у него из рук, сделала глоток сама.

– Черт… Меня отзывают.

– Отзывают? – он не мог прийти в себя, вернуться в этот мир.

– Да, в Вашингтон. Какое-то дерьмо в коридорах… связанное с этим делом.

– Круче дерьма, чем здесь, нет.

– Да не скажи.

Она с лязгом задвинула кремальеру, отрезав их от всего остального корабля.

– Ты что, намерена меня убить?

– Нет. Я намерена тебя трахнуть. Раз уж ты не понимаешь никаких намеков.

…

Утром он немного пришел в себя и появился в столовой офицерского состава во время завтрака. Сделал себе в уме пометку – надо найти того лейтенанта и переговорить с ним… насчет того случая.

В конце концов, идет война. И на ней бывают жертвы.

Он не успел закончить с трапезой, когда к нему подошел морпех из дежурной смены.