Зовущие корни (СИ)

— Чего воздух попусту трясти. Хоть и недолго мы вместе живем, но кое-чего от тебя набралась. Ты уже все решил и наметил. Вроде бы делишься с нами мыслями, чтобы перед фактом не ставить. Я заранее согласна — дурного не предложишь. Выкладывай, чего решил.

— То ли поругала, то ли похвалила, — с улыбкой сказал Михайлов.

Светлана встала с дивана, подошла к мужу сзади, положила руки на плечи, прижалась.

— Тебя поругаешь, как же… Не заслужил еще.

Он взял ее руки, поцеловал одну. Предложил:

— Пойдемте на улицу, курить хочется, на скамейке договорим.

Мужчины закурили, после нескольких затяжек Михайлов продолжил:

— Как я понял, все упирается в трактор. Будет хороший трактор, будет и корова, и пристрой к избе, и прочее. Годик, как сказал отец, наш Беларус протянет, а дальше у меня планы грандиозные. Через год новый приобретем, тоже Беларус, но помощнее. С прицепным погрузочным устройством он обойдется в два миллиона рублей. Мы не копейки за него не заплатим, но он наш будет, оформим его официально на Андрея Савельевича. Как, каким образом — пока говорить не стану, чтобы не сглазить, но очень надеюсь, что получится. Еще раз повторю — сто процентной уверенности нет, но надежда большая. Не повезет — что ж, забьем корову на мясо, особо много не потеряем. Отец тракторист в прошлом, ему и карты в руки. Разве плохо иметь личный трактор? Не колхозный и не общественный.

— Да-а, — протянул Яковлев, — это была бы сказка. Представляешь, Нина, у нас собственный новый трактор. Мечта… На нем можно и в поселке работать.

— Отец, ну зачем тебе работать — дома дел за глаза хватит, — возразил Михайлов.

— Пенсия у нас с Ниной на двоих четырнадцать тысяч — маловато для семьи, — ответил он.

— Вам двоим хватит на одежду. А моей пенсии и нам со Светланой хватит. Проживем.

— Не спрашивал, но интересно — сколько у генералов пенсия?

— Разная она у генералов. У меня пятьдесят семь тысяч рублей. Плюс боевые и ордена — получается шестьдесят четыре.

— Ни фига себе! — воскликнул Яковлев, — конечно, с такой пенсией можно не работать.

— Вот и договорились, — подвел итог Борис, — пойдемте в дом.

Светлана вошла в дом, вздохнула.

— Надоели мне эти гости хуже горькой редьки — ходят и ходят. Опять полы мыть надо. Заставила обувь снимать, так носками своими всю комнату провоняли, не продохнешь. Что у нас, кинотеатр что ли? Ты что скажешь, Борис?

Он посмотрел на нее внимательно, стараясь понять причину. Естественно, хочется побыть вдвоем или хотя бы с родителями, а тут каждый день приходят телевизор смотреть толпами. И выгнать неудобно, и мешают.

— Что тебе ответить, Света? Даже не знаю сразу, что и сказать. Но вопрос решать надо и решать кардинально. Наверное, лучше сослаться на занятость, на отдых и не пускать. Разика два отказать, потом сами ходить перестанут. Их можно понять, но и мы не в клубе живем. Как вы считаете? — он посмотрел на родителей.

— А что — правильно, совесть надо иметь, не кинотеатр, — ответил Яковлев.

— Конечно, до сих пор в комнате чужой вонючий запах стоит, — снова заговорила о нем Светлана, — не моются что ли совсем? Зимой весь дом выстудят своим шастаньем.

Михайлов, кажется, догадался о причинах столь резкого и внезапного отвращения. Он поддерживал жену в целом, а в данном случае особенно. Он подошел к ней, взял на руки и закружил по комнате. Она одновременно обрадовалась и застеснялась.

— Родители же смотрят, ты чего? — шепнула она на ушко.

— У тебя сколько дней задержка? — тихо спросил он, продолжая держать ее на руках.

— Недели три… я не уверена, — ответила она, — ты как догадался?

— По запаху и догадался.

Родители смотрели непонимающе — чего это он ни с того, ни с сего на руках ее кружит? Борис поставил ее на пол, посадил на диван. Посмотрел, словно спросил взглядом и легким движением головы — можно? Она моргнула веками, покраснела и отвернулась.

— Света тяжелая, кажется, — сообщил он новость родителям.

Нина Павловна обрадовалась, перекрестилась, сложив умиленно руки на груди. Отец вначале не понял, но потом быстро сообразил, спросил конкретно:

— Когда, доча?

Она пожала плечами неуверенно. За нее ответил Борис:

— Если я правильно посчитал, то в конце февраля — начале марта.

Нина Павловна поглядела на него, заговорила издалека:

— Борис, ты родился здесь, но вырос в городе. Вроде бы все знаешь, умеешь, грамотный и ученый. Но в деревне свои тонкости есть. Придется роды тебе дома принимать — сможешь?

Михайлов действительно не понял — почему дома. Знал, как принимать роды, но в больнице надежнее, мало ли что. Спросил:

— Почему дома?