Зубы Дракона

Они получили утренние газеты. Трудно себе представить, что захват яхты и дворца миллионера остался без внимания прессы. Но в Нацилэнде эти правила не действовали. Они просмотрели французские газеты и нашли там много новостей из Германии. Шла речь о Конференции по ограничению вооружений в Женеве и угрозе Германии выйти из неё. Гитлер неожиданно созвал Рейхстаг, и корреспонденты предполагали, что он использует его для обращения к миру. Вся Франция сгорала от любопытства узнать, что он собирается сказать, и, видимо, в газетах не осталось места для неприятностей еврейского Schieber.

Потом смотрели почту. Письмо из Бремерхафена или Берлина, отправленное по почте позавчера могло прибыть вчера во второй половине дня, или обязательно сегодня утром. Ганси ждал писем внизу в офисе отеля. Он не мог думать ни о чем другом, даже о планах Ланни. Он ворвался в комнату, запыхавшись от бега и от тревоги. «На письме почерк мамы!» Он передал его Ланни, кому оно было адресовано. Его собственное чувство приличия не позволило ему открыть его.

Письмо было нацарапано в спешке на клочке бумаги и отправлено в простом дешевом конверте. Ланни разорвал конверт, и с первого взгляда понял его содержание. Он не хотел читать такие слова вслух. Но здесь в напряжённом ожидании было пять человек. Письмо было на немецком языке, и он перевел его:

«О, Ланни, нацисты захватили яхту. Они арестовали папу. Они не говорят нам ни слова, что они собираются делать. Они арестуют нас, если мы будем рядом с ними, но они не будут арестовывать вас. Мы собираемся в Берлин. Мы попытаемся остаться там и ждать вас. Приезжайте в Адлон, и сообщите об этом в газетах, мы будем ждать сообщения там. Мы так испугались. Дорогой Ланни, не оставьте бедного папу. Что они сделают с ним? Я одна. Я заставила детей уйти. Они не должны найти нас всех вместе. Бог поможет нам всем. Мама».

Вот так! Эти бедняги передвигались отдельно, и все дни и ночи были в ужасе за себя и горевали, что может случиться с отцом семьи! Ганси сломался и плакал, как ребенок, и Бьюти делала то же самое. Бесс сидела, заламывая руки. Остальные молчали.

Кто-то должен был взять командование на себя в этой ситуации, и Ланни подумал, что это надо сделать ему. «По крайней мере, мы знаем худшее», — сказал он, — «и мы должны начать действовать. Как только прибудет автомобиль, Ирма и я едем в Берлин, не останавливаясь ни на минуту».

«Не думаешь, что вам нужно лететь?» — вступила в разговор Бесс.

— Разница только в несколько часов, но нам там понадобится автомобиль. А он правильной марки и произведет впечатление на нацистов. Я боюсь, что это дело не на несколько часов.

— Но подумай, что они могут сделать с ним, Ланни!

— Я много думал об этом, и я сомневаюсь, что они нанесут ему серьезный вред. Там замешаны деньги, и дело заключается в торге.

— Он еврей, Ланни.

— Я знаю, но у него есть много друзей у себя дома и за рубежом, и нацисты знают об этом, и я считаю, что им не нужны скандалы. Что до нас с Ирмой, мы выступим в качестве посредников, как друзья для обеих сторон. Мы встретим нужных людей и выясним, сколько это будет стоить.

«Ты приедешь без сил», — возразила Бьюти, борясь со слезами. Она хотела, чтобы он взял шофера.

«Нет», — сказал Ланни. — «Мы по очереди будем спать на заднем сиденье, и когда мы приедем, нам нужна будет только ванна, бритье для меня и небольшой макияж для Ирмы. Если мы сами будем за рулём, мы сможем говорить свободно, не опасаясь шпионов, и я не буду доверять ни одному из слуг, будь он немцем или французом. Это касается всех, пока мы находимся в Нацилэнде».

XII

Раздался телефонный звонок для Ланни: звонил Джерри Пендлтон из Парижа, он сообщил, что пришло письмо из Германии. Без имени отправителя, но Джерри догадался, что оно может иметь некоторое отношение к ситуации. Ланни попросил открыть его и прочитать. Это оказалась письмо без подписи от Фредди, который добрался до Берлина. Он писал на английском языке, рассказывая те же новости, но добавил, что он и его жена скрываются и не могут дать свой адрес, и так как не были уверены, что смогут долго там оставаться. Если Ланни приедет в Адлон, они узнают об этом и договорятся о встрече с ним.

Ланни сказал Джерри: «Моя семья немедленно выезжает в Париж. Делай всё, что сможешь, чтобы помочь им, я скажу им, доверять тебе полностью. А тебе скажу, не доверять никому, кроме них».

— Понял.

— Ты по-прежнему Controleur-General, и твоя зарплата идет. Независимо какие расходы ты понесешь, они будут возмещены. Шофер выехал?

— Он выехал в четыре утра. Он думает, что будет на месте в десять.

— Ладно, спасибо.

Ланни сообщили все это семье, и его мать сказала: «Ты должен немного поспать, прежде чем сесть за руль».

«У меня в голове слишком много мыслей», — ответил он. — «Ирма, ты идешь спать, и поведешь на первом участке пути».