Зубы Дракона

Однако, нацистские автомобили их не преследовали, и штурмовики не ждали в отеле Монополь. На следующее утро они подъехали к границе, и никто не искал динамита в двух футлярах скрипок Ганси. Они прошли через рутинную процедуру декларирования денег, вывозимых из страны, а затем были переданы бельгийским таможенным властям. Ланни вспомнил тот день, когда он был выслан из Италии, и с каким облегчением он увидел французские мундиры и услышал французскую речь. Восемь лет прошло, и Бенито, «Блаженный маленький дутыш», по-прежнему высокомерно заявлял, что его преемник еще не родился. Теперь его ловкий трюк копировался в другой и гораздо более могущественной стране, и по слухам, он давал советы. Во скольких еще странах Ланни Бэдд будет наблюдать ту же картину? Сколько еще произойдёт преобразований? Будут ли японские завоеватели Маньчжурии носить новые цвета рубашек или кимоно? Или это будут «Огненные кресты» во Франции? Или группа Мосли в Англии? И если да, то в какую часть мира двинутся сторонники свободы?

VIII

Высокая стройная фигура Ганси Робина стояла перед зрителями в симфоническом зале. Перед аудиторией требовательных парижан, чьи аплодисменты следовало сначала заслужить. В первом ряду сидели Ланни, Ирма и Бесс в сильном волнении. Ганси выглядел серьезным, и его поклоны свидетельствовали о чувстве собственного достоинства. Он понимал, что это выступление будет важным, но не слишком нервничал, осознавая свои силы и умения. Дирижер был француз, отдавший всю жизнь служению искусству, которое любил. Его волосы поседели, и те, что остались, обрамляли его блестящую лысину. Он постучал по краю своего пюпитра и поднял палочку. Литавры ударили четыре раза, а затем зазвучали несколько нот робкой походной песни. Затем еще четыре удара, и опять звуки песни. Это был концерт для скрипки Бетховена.

Ганси стоял и ждал со своим инструментом на сгибе руки и смычком с боку. Вступление было изысканным, но он не хотел отвлечь чье-либо внимание от звуков даже движением своих глаз. Ланни Бэдд, сидящий в первом ряду вместе с женой и Бесс, знал каждую ноту этой композиции, он играл на фортепиано транскрипции оркестровой части для Ганси в поместье «Буковый лес». В тот роковой день семь лет назад, когда Бесс впервые встретила пастушонка из древней Иудеи и попала под его чары. Это было одной из причин, почему Ганси сделал этот концерт хитом своей программы. Любовь вдохновляла его исполнение, а любовь есть способ действий с тем, что она затрагивает.

Марш приобрел твердую поступь Бетховена. Оркестр гремел, и Ланни хотел воскликнуть: «Осторожно, Маэстро. У него не так много инструментов!» Но выразительные руки дирижера подали сигнал оркестру смягчить звук, как только смычок Ганси коснулся струн. Песня поплыла вперед, радостная пока еще нежная, добрая, но уже сильная, всеми этими качествами обладала душа Бетховена, и которым душа Ганси оказывала честь. Скрипка пела, и оркестр сопровождал её. Различные инструменты подхватывали мелодию, в то время как Ганси украшал её, кружась вокруг неё, над и под ней, прыгая, перескакивая, совершая искусный полет веселой акробатики. Концерт является способом демонстрации возможностей музыкального инструмента. Но иногда он может также иллюстрировать возможности человеческого духа, его радости и печали, тяжелый труд и триумф, славу и величие. Мужчины и женщины бредут через повседневную рутину, они устают и становятся равнодушными, теряют веру или даже ещё хуже. Но приходит великий художник и раскрывает настежь ворота своего бытия, и они понимают, сколько они потеряли в своей жизни.

Более двадцати лет этот чувствительный молодой еврей посвятил себя одному специфическому искусству. Он сделался рабом нескольких кусков дерева, полос из кишечника свиньи и волос из лошадиного хвоста. И с помощью таких непривлекательных средств Бетховен и Ганси умудрились выразить богатство, элегантность и разнообразие жизни. Они привели слушателей в мастерскую вселенной, где её чудеса задумывались и творились. Истинный процесс массового производства, создающий мириады листьев деревьев и лепестков цветов, крылья насекомых и птиц, образцы кристаллов снега и солнечных систем. Бетховен и Ганси показали работу этого механизма, из которого цвет и изысканность, мощность и блеск лились непрерывным потоком.

Ланни так много шутил над фамилией своего зятя, что он перестал признавать свои шутки каламбуром[119]. Физически Ганси никак не походил на дрозда, но когда слышали его музыку, то на ум приходило, что крылья дрозда проявляют чудеса легкости и изящества, и что каждое перо отдельный триумф. У дрозда сильное сердце, и он летит без остановки над морями к земле. Он летит высоко в верхних регистрах среди гармонических нот, где ощущения острее, чем на земле. В быстрых руладах скрипки Ганси были парение и стремительность всех птиц. В длинных трелях были дрожание крыльев колибри, отливающих фиолетовым, зеленым и золотым цветом в лучах солнца, парящих, словно без движения. Каждый момент это может умчаться, но он по-прежнему остается очарование.

IX