Звенья цепи (СИ)

Чудотворные иконы искрились в свете дождя. Стекла давно разбиты градом, накладные украшения смяты и раздавлены. Но лики сияют божественной благодатью, льют блеск неземной, горят внутренним свечением. Нафанаил, побитый градинами, весь мокрый до нитки, отправил Паисия в алтарь святить дары. Сам за аналой встал. Ветер до костей пробирает, тело дрожью, ознобом заходится, ног не чует в наполненных водой хлюпающих башмаках. Припал к Одигитрии, взмолился истово…

Слабость, неуверенность прочь прогнал, выпрямился. Окинул взглядом бушующее небо, воззрился на иноков своих, фронт неустрашимо держащих, на мирян за ними, стойко ярость бесовскую переносящих. На катающихся в грязи Светлану и Власьевну, жуткими звериными стонами шепчущих неведомые слова, в беспамятстве бьющиеся головами о землю. На притихших, свившихся в клубок, (живых ли?) старушек. Рвущих на себе одежду, выкрикивающих страшные богомерзкие проклятья мужиков-колдунов, в полном отчаянии упросившие взять их на отчитку. На одиноко лежащего беспомощного Василия, опять потерявшего сознание. Видел взметнувшиеся, словно орлиные крылья мантии великосхимников, блещущий огнем крест на остроконечном куколе Нектария…

И возрадовался наместник, видя стойкость и несгибаемость паствы, силу Духа Святого, нежить из сердец изгоняющего. Ощутил за спиной славу и мощь веры православной. Возопил Нафанаил, чуя за собой силу великую, нечеловеческую:

– Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящие Его. Яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога…

Подхватила братия звонкими голосами, взревели басами дьяконы, содрогнулось небо громовыми раскатами. Стали появляться демоны-мучители в очерченном строем иноков кругу. Будто серая бесплотная материя принимали жуткие звероподобные образы, змеями расползались по земле. Натыкались на ряды монахов, в страхе бросаясь обратно. Но, не смея вновь вселиться в покинутые души, прятались под кленами и дикой акацией, густо растущей по всему периметру храма. Град наконец-то прекратился, но дождь продолжал хлестать сильными косыми струями.

В алтаре Паисий с Варфоломеем совершали обряд Евхаристии – освящения хлеба и вина для последующего их вкушения, – причастия святых Христовых тайн. Дети с робким интересом следили за священнодействием, вздрагивали при громовых раскатах, пугаясь вспышек молний. Некоторые неумело крестились, подражая иноку и батюшке. Даша кланялась вместе с ними, осеняя себя знамением. Тетя Лариса быстро научила ее этому. Велела вести себя тихо и повторять незнакомые слова. Друзья-мальчишки притихли, вслед за бабушкой шептали молитвы. Горели свечи, отражаясь пляшущими язычками в золотых окладах икон. Высоко с потолка купола взирал лик Спасителя со всеми Апостолами. Небесные Покровители на расписных стенах будто оживали. Колыхающийся свет создавал причудливые тени, придавая изображениям подвижный образ. Казалось, они участвуют в службе, безмолвно помогая совершать строгий обряд.

Хлопали двери, забегали отроки, бережно выносили емкости с освященной водой. Разливали в серебряные чаши, подносили к старцам. Меняли уголь в кадильницах, подсыпали свежий ладан. Зажигали от свеч, передавали ревущим басами дьяконам. Те благодарили поклоном и, с силой раскачивая сосуды, продолжали окуривать дымом неколебимо стоящих иноков. Те, под проливным дождем, пришедшие в себя от бешеного удара стихии, с упоением воспевали очистительные каноны.

Налетел порыв ледяного ураганного ветра, сокрушительно ударил в промокшую монашескую цепь, опрокинул многих. Остальные удержались, согнувшись в три погибели. Раздувающиеся пузырями подрясники хлопали по спинам, длинные волосы и бороды завернуло набок, перепутав между собой. Тлеющие головни затухающих костров уносились к пруду; кружились и взмывали в высоту обрывки бумаги, тряпки, сорванные листья. Со стоном и пронзительным скрипом опрокинулся вывороченный вековой кедр, чудом не покалечив прятавшихся от непогоды мирян. У вышедшего на крыльцо Паисия выбило из рук кивот со Святыми Дарами. Потир с вином для причастия и чаша с просфорами полетели в грязь. Старик споткнулся о скрытую в луже колдобину, завалился набок. Сверкающая алмазами митра катилась по земле, серебряное облачение испачканное глиноземом быстро намокло и отяжелело. Подбежавший Варфоломей подхватил священные сосуды, кинулся поднимать старца. Подбежали послушники, помогли отвести глубоко потрясенного протоиерея в придел. Быстро переодели в сухую рясу, омыли бороду и лицо. Тот горькими слезами сокрушался о допущенной оплошности, в великом волнении взывая к Господу о помощи.

Наместник и братия видели коварное буйство нечистого духа. Лишь крепче сжимали кулаки да громче пели. Поверженные ветром монахи споро поднимались на ноги. С ярым блеском в глазах и праведным упрямством в лицах вновь восставали на брань с силами зла, устремляя непокорный взгляд в блещущие молниями небеса.