Зверь 3

— Ладно, Тисвиса, не рычи. Запиши на мой счёт и принеси ещё своего самогона! Я гуляю! — проворчал орк, ударяя себя в грудь.

— Вот видишь, люди гуляют, умеют, — завистливо прошептала Чопля. — А мы когда последний раз гуляли? Так гуляли, чтобы на утро было стыдно?

— Давненько, — вздохнул я. — О, но есть шанс исправить. Видишь, к нам уже идут благородные господа? Спорим, они идут для того, чтобы нам предложить веселые приключения?

Мои предчувствия насчет морфов подтвердились. Крепкие ребята точно во мне терпилу увидели. Это я на их рожах прочитал. Они двигались уверенно, по-хозяйски. Водители тут же заторопились, словно вдруг вспомнили о чем-то очень важном. Может моторы забыли заглушить, или ещё что…

— Здрасте, — сипло проговорил один из морфов. — Каким вас… ветром к нам занесло?

Он совершенно хотел сказать другое слово вместо «ветром», но сдержался. Похоже, что в его роду были не только белые медведи, но и кто-то умный, раз не стал материться. Вся троица нависла над нашим столом, словно пародировали парусиновую крышу над лодкой Ягандекс-такси. Уверенные в себе, решительные и жесткие. Прямо как углы деревянного стола.

Ну что же, придется разуверить ребят, а то так и помрут ненароком и не узнают великую тайну жизни…

Глава 2

Старик Ромуальдыч сидел на скамье подсудимых. Он горбился, смотрел только перед собой на сваренный шов решетки, иногда тяжело вздыхал. Ему уже был ясен приговор и хотелось только одного, чтобы весь этот цирк закончился ко всем чертям. Пусть эти ушлепки в мантиях важно сделают вид, что вынесли решение. Пусть зрители захлопают от вынесенного вердикта, а сердобольные бабки смахнут с глаз слезу. Пусть загремит замок, дверь откроется и его выведут на краткий миг глотнуть свободного воздуха.

Всё это кончится… Он поедет обратно в тюрьму, ляжет на лежанку, которую делит на двоих с хоббитом Гродо. Ляжет и закроет глаза. Возможно, даже умрет. А если не умрет, тогда будет пыхтеть до тех пор, пока его не переведут в зону особого режима. И уже там, где-нибудь в уголке на шконке, он и встретит свой конец.

Не среди любящих внуков. Нет. Внуки смотрят на него сочувствующими глазами, но и только. Они уже выросли и всё понимают. Они не жалеют его. Да Ромуальдыч и сам себя не жалеет. Если бы мог повторить то, что сделал, то совершил бы это без раздумий.

И пусть дочка в стотысячный раз откроет свою мерзкую пасть, чтобы покрыть его матом, пусть снова грохнется на тело грузное тело гребаного зятя. Грохнется так, что звякнут кружки на столе, а под его весом рассыплется на куски ветхая табуретка.

Пусть!

Зять заслужил своё!

Ромуальдыч очень долго терпел, но любому терпению рано или поздно приходит конец. И даже то, что полицейские слишком сильно заломили руки, не смогло согнать улыбку с морщинистого лица. Ромуальдыч сделал то, о чем мечтал на протяжении последних пяти лет.

— Подсудимый, вам последнее слово! — наконец произнес судья. — Вам есть что сказать?

— Есть, — с кряхтением поднялся Ромуальдыч. — Мне действительно есть, что сказать. Я прожил долгую жизнь. Я служил трем государям императорам верой и правдой. Повидал многое, защищал слабых, не боялся противостоять сильным… И вот на старости лет я вижу — ради чего старался. Дочь, пока я спасал других, ты выросла и стала мне чужой…

— Да будь ты проклят, старый пень! — выкрикнула женщина неопрятного вида, на лице которой был очень плохо замазан фингал. — Чтобы ты сгнил на этой зоне!

— Викторова! — грозно окрикнул её судья и ударил молотком по подставке. — Вам предоставлялось слово! Не перебивайте подсудимого!

Дочь одарила отца ненавидящим взглядом и плюхнулась задницей обратно на потертый коричневый дерматин сиденья.

Два внука, Мишка и Гришка, молчали. Они уже освободились от житья в доме Ромуальдыча и теперь только смотрели, как их деда отправляют за решетку. Молодые люди понимали, что в тюрьме ему будет лучше. Что их мать не даст деду жизни, как не давал жизни отчим, за что и поплатился.

— Михаил, Григорий, об одном только прошу — будьте людьми, а не швалью, — обратился к ним дед, глядя слезящимися глазами. — А все остальные… Простите, если что не так. Я старался жить по совести…

— Ромуальдыч, ты не бзди! Мы ещё подадим апелляцию! — проговорил адвокат Сергей Воронков.

Он вел дело подопечного и в тонкостях разобрался в деталях произошедшей трагедии. Когда здоровенный переросток-зять начал в очередной раз качать права, то ему в голову неожиданно прилетел утюг. Попал как раз в то место, где цельнометаллическая кость давала слабину. Да ещё и острым углом, пробив тупую башку чуть ли не насквозь.

Понятно, что тут не обошлось без участия живицы — не мог бы старый Ромуальдыч так лихо приложить здоровяка-эльфа.