Игорь Фарбаржевич

ЗВЕРЬ И СКРИПКА

_{Волшебная повесть}

Моей храброй дочке Маше

начинающей скрипачке.

Духи ада любят слушать эти царственные звуки,

Бродят бешенные волки по дороге скрипачей…

(Николай ГУМИЛЕВ «Волшебная скрипка»)

Глава первая

По мерзлой декабрьской дороге, ведущей в город Мэргород, двигались два путника. Идти было трудно. Дул встречный ветер, метель колола лица и руки, пробирала до костей. Молодые люди ничего были и одеты не по-зимнему, и не ели со вчерашнего утра. Так что мысль о возможном ужине и теплой постели неутомимо гнала их вперед. Звали их Антон и Снегирь.

— Долго еще?!.. — повернулся к товарищу Антон, с трудом пытаясь перекричать ветер.

— Скоро!.. — махнул рукой Снегирь. — Часа два, не больше. Видишь во-он ту сосну?!.. — На пригорке недалеко от дороги стояла разбитая молнией кривая сосна. — Это верный знак, что город близко!

— Руки закоченели… — посетовал Антон.

— Потерпи!.. — успокоил его Снегирь. — Когда я в прошлом году пролетал над городской площадью…

Тут его странные слова заглушил новый порыв ветра, он посильнее затянул шарф и замолчал…

Над городом стоял Поздний Вечер. Казалось, он небрежно облокотился на крыши домов, попыхивая печными трубами и пуская дым под облака.

Метель утихла, разбросав лиловый искрящийся снег на дома, деревья и тротуары.

Мчались богатые экипажи, дребезжали пролетки. Прохожие, кутаясь в пальто и шубы, спешили к домашнему очагу, и никому не было дела до двоих путников, оказавшихся волею судьбы в их городе.

На башне Ратуши, в центре циферблата, поблескивала дата уходящего дня: 28 декабря.

А в центре площади стояла разряженная высоченная елка с диковинными игрушками и цветными фонарями.

Неподалеку от Ратуши стояло старинное здание, на котором огненными буквами было написано:

ГОСТИНИЦА «МЭРГОРОДСКАЯ».

Вход охраняли два мраморных льва с выпученными как от бессонницы глазами.

Молодые люди постучали медным дверным кольцом.

За стеклом входной двери отодвинулась тяжелая портьера и появился, на ходу завязывая пояс халата, заспанный Гостинщик с услужливой улыбкой. Однако, разглядев гостей, он погрозил им кулаком и скрылся.

— Эй! — сильней задергал кольцо Антон. — Мы хотим переночевать!

— И поужинать! — добавил Снегирь.

Окно прямо над входом с треском растворилось, и наружу высунулась всклокоченная голова Гостинщика:

— Подите прочь! Или я позову стражу! Моя гостиница — не для бродяг!

— Мы — не бродяги, дядя! — с достоинством ответил Снегирь. — Мы музыканты! Разве не видно?

Но прежде, чем он успел закончить фразу, окно захлопнулось с ещё большим шумом, что отворилось, а над путниками продолжало издевательски сверкать цветными огнями вывеска.

— О, гостеприимство! — прорычал в бессильи Антон и пнул ногой дверь.

Подметка сапога сразу же отлетела в сугроб. Пришлось её отыскивать и привязывать шпагатом. Снегирь вдруг расхохотался так громко, что мраморные львы, казалось, недовольно скосили на него безжизненные глаза.

— Ничего смешного! — угрюмо сказал Антон, возившийся с сапогом. — Что будем делать?

— Выступать! — внезапно предложил Снегирь. — Прямо здесь! Какая сцена! Какие кулисы! — он показал на крыльцо и львов.

— Что?! — взвился Антон. — Прямо здесь?! Играть перед этим невежей?!

— Сейчас же! И немедленно! — твердо повторил товарищ.

— Ну, уж нет! Уволь! — обиженно ответил другой. — Да и как играть? Пальцы заледенели…

— Доставай скрипку, — всерьез промолвил Снегирь.

Приятель тяжело вздохнул и принялся сгибать и разгибать одеревеневшие пальцы, согревая их дыханьем. Затем расстегнул плащ и потянулся к скрипичному футляру, висевшему на плече под плащом.

— Не мешкай, — поторопил его товарищ, пританцовывая на морозе. — Ну, чего копошишься?

— Ее… нет!.. — сдавленным голосом вскрикнул Антон, раскрыв старый футляр. — Что это, Снегирь?!.. — В его глазах сверкнули слезы. На дне футляра лежало сырое березовое полено. — За что?!

— Вот беда-то!.. — огорчился Снегирь. — Я догадываюсь, чья эта работа! Хозяин трактира! Он забрал её, когда мы прикорнули на часок, — вместо платы за приют.

— Да весь его трактир не стоил и одного скрипичного колка! воскликнул потрясенный скрипач. — Что же делать?!..

Он закрыл лицо руками и присел на занесенную снегом ступеньку.

В домах гасли окна, прохожие и экипажи мелькали все реже и реже. Вновь закружилась поземка.

— Ну-ну, — обнял загоревавшего скрипача Снегирь. — Не отчаивайся!

Эх, умей он сейчас летать — слетал бы к трактирщику да вернул бы другу скрипку!..

Он глянул на товарища.

— Эй, Антон! Спишь, что ли?..

Скрипач спал, уронив голову на плечо.

— Спи, бедный, спи… — сокрушенно шептал Снегирь. — Несчастные мы с тобой, разнесчастные!..

Он замолчал и тоже прикрыл глаза…

…И почудилась ему, а может и приснилась земля с высоты птичьего полета, чистые небеса… И послышался свист ветра и утренняя песня, которую он пел, когда был птицей.

Глава вторая