Повинуясь порыву, он еще раз обнял Яну, быстро поцеловал в висок и отступил на шаг назад. Несколько минут они просто шли рядом в молчании, и каждый думал о своем.
– Ты одного мне не сказал, – чуть позже, внезапно, будто что-то вспомнив, спросила она. – Почему жертвы Дмитрия были именно такими? В этом же явно есть какой-то смысл, тем более что он выбирал их звериным чутьем, а значит, это лежит где-то очень глубоко…
Борис тяжело вздохнул. Он и сам не сразу понял, почему именно так и как именно это завязано на Татьяне Валерьевне.
– Понимаешь, – осторожно сказал он, – Димка с детства очень любил мою маму. Даже слишком. Она была по-настоящему красивая… Ты на нее чем-то похожа. И Лена тоже, хоть и в меньшей степени… Мама была первой Димкиной детской любовью, которую он так и не смог забыть. Когда он пропал в Чечне и мама его разыскала по своим каналам, он проникся к ней еще большей любовью. А когда она, в довершение ко всему, стала его куратором в общине оборотней, тут уже никак он от нее не мог никуда деться. Он собрался с силами и попытался ей признаться, но она, разумеется, отказала ему. Для нее он был ребенком, другом ее сына. Она не смогла всерьез принять его чувства. А он не смог справиться с этой травмой.
Яна грустно вздохнула.
– Теперь понятно, – тихо-тихо проговорила она. – Бедный, как же его зацепило… Он хотел бы и быть с ней, и убить ее. А уже никак – ее нет… Бедные убитые девочки… – Она подняла глаза и посмотрела на Бориса. – Ты же не допустишь повторения? Ты обещаешь мне, что больше он никого не убьёт?
– Я обещаю тебе, – серьезно подтвердил мужчина. – Я помогу ему. И всем нам. Всё-таки принять зверя в себе не так-то легко, будь ты оборотень или просто человек…
«Вглядись во тьму зеркальной глади…»