Звери Стикса. Часть 2. Мемориум

Начал ругаться пес, но его прервал новый удар. На этот раз не из-за того, что они тормозили, а потому что их преследователь сам пихнул их сзади. Пес сразу собрался, замолчал, сосредоточился – это был не несчастный случай – и пришпорил Лошадь. Только теперь хищные фары припустились за ними, и коляску сотряс еще один легкий удар. Потом еще один, более увесистый… Кошка услышала рев механизмов неведомого преследователя и сжалась в ожидании новой встряски, но пес пришпорил еще, и Лошадь вырвалась вперед. Кира обернулась. Фары сзади сначала отстали, потом вильнули несколько раз по дороге (за ними действительно оказались еще одни точно такие же фары), потом стали быстро приближаться и, наконец, их преследователь рванул на обгон. Справа от Киры из темноты выплыла огромная автоматическая фура. Она и раньше видела грузовые автомобили, хотя редко бывала в зонах, где практиковался этот громоздкий и зловонный шумный транспорт. И уж точно она не ожидала, что они так незаметно въедут в такую зону. Гигантская машина с чадящими в воздух черным дымом трубами по бокам от кабины, ревела словно самолет. Фура поравнялась с их коляской, а вторая прижалась сзади, подпирая и отрезая путь к снижению скорости. Пес открыл окно с ее стороны и, держа в руке фонарь, перегнулся через кошку, чтобы сказать пару ласковых водителю фуры. Грузовик в ответ на его телодвижение боднул их в бочину. Кошка ойкнула и несильно стукнулась виском о держатель ремня, но все же успела рассмотреть их преследователя. В луче электрического фонаря мелькнул салон дальнобойной фуры, обклеенный мягкой засаленной тканью под бархат и картинками с голыми тетками. Он весь был заляпан черной маслянистой требухой атипичного некроза, к сожалению, уже хорошо знакомого кошке и псу. В салоне мягкой волной шелохнулась бесформенная тьма.

– Да чтоб вас черти драли! Всем составом в одну жопу и до второго пришествия!!! Они нас сейчас с дороги выпихнут – ПРИГНИСЬ!

Фауст успел одной рукой довольно жестко нагнуть ее голову чуть не к полу как раз в тот момент, когда последовал еще один удар, на этот раз одновременно и справа и сзади. Коляска заскрежетала днищем по асфальту. Дверца с ее стороны вогнулась внутрь от удара, откуда-то из-под них полетели искры. Пес зарычал, вытягивая поводья лошади на себя и вправо. Одновременно с этим он как-то умудрился отстегнуть ее ремень, рванул на себя ручку регуляции ее сиденья, так что спинка безвольно опрокинулась в лежачее положение.

– Назад! Быстро! – все это, да плюс кошкино неловкое переваливание через кресло, заняло, казалось целую минуту. На самом деле уместилось в несколько мгновений. А потом все закрутилось, завертелось. Грохот стоял такой, будто весь мир начал рушиться и разваливаться на куски. Она почувствовала, как пес с силой толкает ее в спину. Кира закричала, ударилась обо что-то плечом и головой и, видимо, потеряла сознание.

Когда открыла глаза, вокруг уже было тихо, ничего никуда не летело, не кувыркалось и не падало. В салоне горел матовый апельсиновый свет, поэтому кровь на ладонях она увидела сразу. Девушка обнаружила себя на полу между задним и передними креслами потерпевшей аварию коляски, целой и невредимой в луже ярко–красной крови, стекавшей обильным потоком сверху. Если бы Фауст не выпихнул ее с переднего места, ее ноги бы сейчас зажало между сиденьем и приборной доской. Как это произошло с его собственными ногами.

– Фауст! – Кира быстро выкарабкалась наружу, выбив сильно погнувшуюся дверь, и оббежала остатки их транспорта. Лошадь некоторыми своими частями влетела в салон через лобовое стекло, послужив им буфером между толстым деревом и корпусом коляски. Фуры, по всей видимости, проехали дальше по дороге. По крайней мере, рядом их видно не было, но где-то впереди она усмотрела блики на листьях от габаритных огней.

– Пес! Давай, напрягись, выковыривай свои ласты и бежим! – она рванул на себя дверь водительского сиденья, и та послушно открылась. Сначала она подумала, что он упирается руками в приборную доску и скалится в попытке высвободить пленённые конечности. Несколько мгновений она просто не могла сообразить откуда взялась эта палка и почему он так за нее держится, так неестественно ровно сидит, прижавшись к спинке, и почему на нем столько крови, хотя истекающий круп лошади его совсем не задел, а находился как раз на том месте, где могла оказаться она.

Все кусочки пазла вдруг сложились в ее голове и огорошили разом, одной мгновенной вспышкой. Это была оглобля. Оглобля из упряжи сломалась и влетела в салон, пришпилив Фауста к спинке кресла острым концом, словно бабочку к панно. Проткнула его прямо посреди грудины. Проломила его ребра и пластины экзоскелета на них, впилась занозистыми спицами в сердце, продрала легкое. Защитный жилет с кевларовыми вставками, который он так не любил и пытался забыть надеть при любом удобном случае, валялся на заднем сидении.

Кира медленно осела на траву, усыпанную битым стеклом, и протянула руку к псу.