Зверобой

И он ел, а отец ушел на рыбалку, поднял руку у самой двери и отдал честь. Ян знал, что он не вернется, что там, на берегу, будет шумно, неспокойно синее море, что с чавкающим звуком на сушу будут выползать скользкие водоросли, и отец наступит на них ногой, чтобы их подчинить. И на мгновение все уляжется, он выгонит свою лодку на мель – откуда у отца лодка? Он всегда рыбачил на кромке мелкого озера в парке, что ему там попадалось, пока собаки не выйдут на моцион и не нарушат лаем его покой? Мелкая рыбешка, скудный улов: ротаны, плотва, – кошкам, и только, – и волна подхватит его, подкинет и опрокинет вниз – в желтую взвесь песка, откуда уже не вернуться.

И Ян вскочил, опрокинул тарелку с супом, велел матери спрятаться в сети – какие еще сети? Не зря, что ли, он читал девочкам на ночь сказку «о рыбаке и рыбке», чего только нет в его голове – а сам рванул на берег. А там тишина и спокойствие, солнце жарит, ноги горят от песка. К нему подходит Мэй, она загорала топлес, у нее в руке стакан, в котором что-то намешано – он видит клубнику и ананас, – она обнимает его, надевается на него как пиджак, и он торсом чувствует ее раскаленную грудь.

Где Мара? Спрашивает он себя. Где Мара?

Мары нет. Он зовет и зовет ее, зовет и зовет, а в самом все горит от прикосновения.

Он отбрасывает Мэй, и она ныряет рыбой в волну, он видит только хвост, то, как он лупит по воде и исчезает с отливом.

И это, оказывается, город, он стоит посреди проспекта, и все зовет и зовет: Мара, Мара, ты где, а ее как будто и не было никогда.

Утром проснулся от звонка. Длинная трель – вряд ли принесет что-то хорошее. Мара уже увезла детей в школу, удивительно, но он даже не слышал как.

Вскочил, поднес телефон к лицу. Это был ассистент кафедры.

– Мистер Ян, вас вызывают. Сможете сегодня подъехать?

– Конечно. Сейчас оденусь и приеду.

Ян глотнул кофе из остывшей кружки.

– Известно, какое решение?

– Мне – нет, – сказал ассистент.

Возвращаться в университет было страшно. Он знал, что все студенты в курсе, что они обсуждали и осуждали его, что в соцсетях о нем не написал только ленивый.

Его опасения подтвердились, когда прямо у входа к нему подошла девушка с плакатом, который требовал прекратить произвол маскулинной власти и домогательства в преподавательской среде.

– Что скажете, мистер Ян? – с вызовом спросила она, и Ян вспомнил, что это тоже одна из его студенток, но имени он не знал.

– Скажу, что я очень расстроен и очень надеюсь, что вы сможете принять мои извинения. Я совершил ошибку, но это не было насилием, – чеканил он, дико раздраженный тем, что приходится оправдываться за несделанное перед какой-то малолеткой. Он буквально с силой выталкивал из себя слова, но знал, что допусти он сейчас малейший промах, и его жизнь покатится вниз с еще большей скоростью.

Студентка засмеялась, как будто он рассказал анекдот, и сказала, приблизившись к нему вплотную:

– Даже если вас оправдают, прощения вы не дождетесь.

Ян отшатнулся от студентки и резко открыл дверь, чтобы сбежать, а она кричала ему вслед, что у всего есть своя цена.

«Не слишком ли много я заплатил, – спрашивал себя Ян, – просто за попытку почувствовать себя любимым?»

На кафедре его ждал Бенэт. Он пригласил Яна сесть и спросил:

– Как чувствуете себя?

– Хреново, – сознался Ян.

– Понимаю, – кивнул Бенэт. – Но давайте к делу.

Ян похолодел, все процессы внутри него замедлились, пальцы онемели, а в венах появилась прохлада, как будто время пошло иначе – в минуту вмещается час. Ему даже показалось, что изменения коснулись и Бенэта, что он как в замедленной съемке открывает рот, и голос его приобретает размытый и сломанный тембр. Так бывало, когда в кассетнике заедало пленку, и песня тянулась, тяяяянуууууулаааась карамелью, отчего становилось смешно и немного страшно.

– Что ж, скажу коротко: мы решили дать вам еще один шанс, Ян, но есть нюансы.

Время, споткнувшись, ручьем побежало дальше, заскрипели стрелки, кровь полетела по венам, наполнились жизнью руки, пальцы приятно закололо.

– Какие? – Ян был готов на все.

– Во-первых, вы должны будете выступить с речью. Текст должен быть согласован с нами. Где вы объясните свое поведение и принесете извинения. Во-вторых, вы возглавите этический комитет и будете работать с обращениями жертв насилия. В-третьих, до конца семестра вы будете в отпуске, а в следующем учебном году вернетесь с новыми силами, когда скандал утихнет. Сейчас вам нужно передать аспирантов и дипломников любому из своих коллег.

Все выглядело не так уж плохо. Он даже подумал грешным делом, что Мэй тоже захочет присоединиться к комитету – она ведь уже занималась этим вопросом, и это будет лишь подтверждением того, что между ними все ровно – ничего не было, и они не боятся появляться вместе.

– Как там мисс Ройз? – спросил он с напускным безразличием.

– Она подтвердила, что все было добровольно, что вы не принуждали ее и не преследовали. Факт подарка от нее она также признала. Сказала, что вы всегда нравились ей, но она не хотела разрушать семью.