Звезда

Девчонки, взвизгнув, отскочили в сторону и тут же покатились со смеху. Гардеробщица носилась за Сачковым, как бравый вояка с шашкой наголо. А тот кружил и петлял между зеркальными колоннами, делая вид, что ему страшно. Короче, работал на публику, как обычно. На нас бабка внимания не обращала, но девчонки при её приближении каждый раз вскрикивали и прятались. Потанина – за спину Мальцева, Голубевская – за меня. В очередной раз она прильнула совсем близко и прошептала мне на ухо:

– Вот бешеная! Выложу вечером на Ютуб.

Яковлев тоже снимал этот цирк на свой мобильник и даже комментировать умудрялся:

– Вот так погоня! Ещё немного… сейчас его настигнет веник… но нет… ушёл… ловкий манёвр… заход справа…

– Что здесь происходит?!

Мы, увлечённые зрелищем, не заметили, как сзади подошла завуч, Ирина Борисовна. Это с ней мать сговорилась, чтобы меня приняли в школу. Какие у них отношения, я не в курсе, но при мне они называли друг друга по именам, без отчеств. В первые дни мать меня так и наставляла: «Смотри, не подведи меня и Иру».

Обычно невозмутимая как слон, сейчас Ирина Борисовна негодовала так, что её аж потряхивало:

– Издеваться над старым больным человеком… над женщиной… молодцы! Ничего не скажешь. Где у вас совесть? Вы ведь не несмышлёные детишки, взрослые уже, понимать должны. А если над вашими матерями и бабушками вот так же изгаляться будут?

– Да что мы такого сделали-то? – враз запричитали Голубевская и Потанина. – Мы пришли, хотели сдать одежду, а гардероб закрыт. Толик… Толя Сачков постучал, а она вон с веником выбежала…

– Постучал он! – вскинулась гардеробщица, у которой после десяти кругов даже дыхание не сбилось. Только платок съехал набекрень и с одной стороны выбились седые пряди. – Он мне чуть окно не выломал.

– Нормально он стучал!

– Дурой старой обозвал, – жаловалась гардеробщица.

– Не было такого! – вытаращила глаза Потанина.

– Что вы выдумываете? – подхватила Голубевская. – И вообще, вы его веником побили, а бить детей – преступление.

– Да я его даже не задела!

– Кто кого бил и обзывал, ещё разберёмся, а сейчас скажите-ка мне, одиннадцатый «А», почему вы пришли так поздно? Урок уже вот-вот закончится, а вы только раздеваетесь.

Я собрался было покаяться, что проспал, разумеется, нечаянно, но Потанина выпалила:

– Так у нас нет первого урока.

– Как это нет? Что у вас по расписанию?

– Биология, – ответила она, чуть поколебавшись, но тут же уверенно добавила: – Чибисов сказал, что биологии не будет. Правда ведь?

Последнее относилось к нам. Я опешил, а остальные с готовностью подхватили её версию:

– Да, Ирина Борисовна. А что, разве это не так?

– Разумеется, не так.

Она даже гневаться перестала от удивления: ещё бы, гордость школы Макс Чибисов – и организованный прогул! Да, если честно, я сам от заявления Потаниной онемел, а, наверное, должен был признаться, что Чибисов тут совершенно ни при чём. Но как такое скажешь? Это же всё равно что выжечь у себя на лбу: «Стукач». И дело вовсе не в том, что я боялся Мальцева и прочих, потому что их-то как раз я абсолютно не боялся. Но вот репутация стукача – а такие вещи расползаются по всей школе влёт – это вообще приговор.

Причём пожизненный. Хуже ничего нет. И я смолчал.

– Ладно, будем выяснять. Сейчас раздевайтесь и после уроков все ко мне. Вместе с Чибисовым.

Только она скрылась, ко мне подлетела Потанина:

– Олег, поговори с Чибисом! Предупреди его.

– А почему я? Твоя была идея, ты и предупреждай. Какого чёрта ты его вообще приплела?

– Вообще-то, я для всех старалась. И тебя тоже, между прочим, выгородила, – обиделась она. – А Чибис у них любимчик. Что ему будет?

– Она права, – вмешался Мальцев. – Чибису ничего не сделают, а вот у нас уже залётов до фига. И тут, считай, прогуляли и старуху довели. А если мы как бы не при делах, то, значит, старуха сама виновата, что забыковала.

– А ничего, что мы его подставили?

– Да не переживай ты так, – теперь уж Голубевская подключилась. – Ничего нашему Максику не будет. Пусть он скажет, что перепутал. Умные часто бывают рассеянными. Ну-у, Олег… Ну не говорить же нам теперь, что мы ещё и Ирине соврали.

– Ладно, – буркнул я. – Но сами с ним договаривайтесь.

Однако договариваться пришлось всё-таки мне. Потанина насела, что их он не послушает, а меня послушает. Не мог же я ей сказать, что для неё он как раз что угодно сделает. Да и к тому же поразмыслил и решил, что пусть уж лучше Макс узнает «новость» от меня, чем от других.

Поговорить удалось только на третьем уроке.

Пока я собирался с мыслями, Макс сам повёл разговор в нужное русло:

– А ты чего на биологии не был?

– Проспал. Понимаешь… тут такое дело… помощь твоя требуется…

– Да, конечно, какой разговор! Что нужно?

Я и выложил всё, как было. На мгновение мне показалось, что лицо его застыло, но он тут же улыбнулся и кивнул:

– Хорошо, я что-нибудь придумаю.

Вот только взгляд его потух, и мне стало ещё поганее на душе.

– Макс, понимаешь, Потанина сказала, что у тебя авторитет среди учителей. Тебе за это ничего не будет. И, потом, ты можешь сказать, что не специально. Забыл или перепутал.

– Да всё нормально.