Звезда Берсеркера

В смотровое окно своего корабля Карр наблюдал, как пробоины на корпусе огромного берсеркера становились все более отчетливыми по мере его приближения. Даже неопытный глаз мог догадаться об их происхождении. Некоторые вмятины занимали площадь в несколько квадратных миль; то тут, то там можно было заметить сквозные отверстия и застывшие капли расплавленного металла. Потирая ушибленную голову, Карр испытал даже некоторое подобие гордости. «Мы — слабые, мягкотелые существа — сделали это, — подумал Карр, — мы раздолбали эту машину». Однако он тут же почувствовал неловкость. Воинственные настроения были чужды Карру; он всегда был немного пацифист.

После короткой паузы открылся люк берсеркера и корабль Карра проследовал вслед за шлюпкой в кромешную тьму.

В смотровое окно нельзя было ничего разглядеть. Последовал мягкий удар: видимо, корабль причалил к чему-то. Механический пилот заглушил двигатель, повернулся к Карру и начал подниматься со своего кресла.

Вдруг в нем словно что-то сломалось. Вместо того, чтобы спокойно и плавно встать, пилот подался назад, неуклюже замахал руками, пытаясь удержать равновесие, а затем тяжело рухнул на пол. Лежа на палубе, робот еще около полминуты двигал одной рукой, издавая при этом неприятный скрежещущий звук. Затем он затих.

Наступила тишина, и Карр вдруг осознал, что он снова завладел кабиной своего корабля, — счастье оказалось на его стороне. Но что же он мог предпринять…

— Покинь свой корабль, — холодным тоном произнес берсеркер. — К переходному отсеку мы подсоединили заполненную воздухом трубу. По ней ты попадешь туда, где можно спокойно поговорить о любви и мире.

Глаза Карра остановились на выключателе двигателя, затем взгляд переместился еще дальше — на сверхсветовой активатор. В такой тесной близости к огромной массе, какой обладал объемлющий его сейчас берсеркер, сверхсветовой эффект мог стать не только движущей силой, но и грозным оружием невероятной мощи.

Карр больше не боялся внезапной смерти. По крайней мере, так ему казалось. Он понял теперь, что более всего, всем сердцем и всей душой боится того, что может быть уготовано ему там, за переходным отсеком. Вновь вспомнились многочисленные ужасные рассказы о жестокости берсеркеров. Мысль о том, чтобы выйти за пределы переходного отсека, была непереносима. Куда менее страшным оказалось то, что проделал Карр. Осторожно перешагнув через упавшего пилота, он добрался до рычагов управления и вновь включил двигатель.

— Я и отсюда могу с тобой разговаривать, — сказал Карр. Несмотря на все усилия голос его немного дрожал.

Прежде, чем берсеркер ответил, прошло около десяти секунд:

— Твой сверхсветовой двигатель снабжен предохранительными устройствами. Ты не сможешь врезаться в меня как камикадзе.

— Может быть ты и прав, — произнес Карр, немного подумав. — Но если предохранители действительно работают, они могут увести корабль от твоего центра массы, и я попросту прошибу тебе корпус. Ты и так выглядишь не очень здорово. Дополнительные повреждения вряд ли пойдут тебе на пользу.

— Ты умрешь, — отрезал берсеркер.

— Когда-нибудь я так или иначе умру. И все же сюда я пришел не за тем, чтобы умереть или сражаться. Я хотел с тобой поговорить, постараться достичь соглашения.

— Что еще за соглашение?

«Ну вот, наконец-то, — подумал Карр, — эта штука меня слушает». Он глубоко вздохнул и с воинственным видом приступил к изложению своих аргументов. Сколько раз он мысленно репетировал эту сцену! Пальцы Карра покоились на сверхсветовом активаторе. Одновременно он не сводил глаз с приборов, контролирующих возможные повреждения корпуса от ударов микрометеоритов.

— У меня всегда было такое чувство, — начал Карр, — что твоя война с человечеством — всего лишь ужасная и досадная ошибка. Мы никогда не были твоими исконными врагами.

— Мой враг — жизнь. Жизнь — это чудовищно. — Берсеркер сделал паузу. — Может быть, ты хочешь, чтобы я превратил тебя в доброжизнь?

На мгновение Карр закрыл глаза. Перед ним предстали картины ужасов, связанных с этими существами. «Доброжизнь», — с содроганием произнес он про себя. Но тут же взяв себя в руки, Карр вновь со всей твердостью приступил к изложению своих аргументов.

— С нашей точки зрения плох как раз ты. Мы хотели бы, чтобы ты превратился в добрую машину. В такую машину, которая помогала бы людям, а не убивала их. Разве созидание — не более высшая цель, чем разрушение?

Последовала длительная пауза.

— А какие доводы ты можешь привести в пользу того, что мне следует изменить свою цель?

— Во-первых, цель, которая состоит в том, чтобы помогать нам, легче достигается. Никто не будет тебе мешать, не будет причинять тебе вреда.

— Ты думаешь, для меня очень важно, что кто-то мне мешает или причиняет вред?

— Живое выше, чем неживое, — снова выступил Карр, — а человек — высшая форма жизни.

— И ты можешь это доказать?

— Человек обладает душой.