Звезда Гаада

В веренице чужой боли, отчаяния, остро ощущая разрушительную мощь Тьмы, я вдруг разглядела картинку из прежнего моего видения: как чёрный Старейшина сжёг людей, напавших на деревню Карста. И даже увидела издалека бледное лицо моего друга, прежде чем взмывшее к небу пламя захлестнуло хранителя и мальчишку…

Картины исчезли так же внезапно, как и появились. Я была слишком потрясена, чтобы высвободить руку и оттолкнуть от себя неприятного Блага.

— Это мои воспоминанья. Люди, которых я не успел спасти, — сказал парень с искренней грустью.

Чувствую, что та жуткая сила, которая пронизывала эти страшные картины, настоящая. Старейшина не мог их подделать, придумать. И горящая деревня Карста… Она была в моих виденьях и в воспоминаниях белокрылого хранителя. К тому же, из последующих моих разговоров и ссор с рыжим было ясно: те события случились на самом деле. Разве что о мечте чёрного Старейшины мне ещё ничего не известно. Но имеет ли это какое-либо значение? Он — убийца. Не хочу его больше видеть! Ненавижу его! И этого подлеца, заставившего меня прочувствовать столько чужой боли!

Выдернула руку и ударила парня по щеке:

— Жестокий! Зачем ты показал это мне?!

— Чтобы ты поняла, какой Гаад на самом деле! — злобно сказал хранитель и оттолкнул меня, — А ты руки распускаешь!

— Ты слишком дорожишь своим собственным состоянием! Своею собственной рожей! Лучше бы так о людях заботился!

— Неблагодарная девчонка! — с ненавистью прошипел Старейшина.

Непроизвольно заслонилась от него руками.

— Я старался, чтобы тебе жилось комфортнее, раздобыл эту дорогую одежду, украшенья…

— Разве эти тряпки и висюльки могут сделать девушку счастливой? — трясущимися пальцами снимаю с себя цепочку с кулоном, швыряю на траву.

Следом летят два кольца и три браслета.

— Истеричка! Чокнутая! — продолжал беситься Благ.

Прокричала:

— Зачем ты заставил меня испытать это? Зачем?! Это больно! Противно! И ты ничем не лучше Гаада! Ты нашёл способ использовать силу Тьмы, преобразуя её из силы Света! Таким способом ты научился разрушать и мучить неугодных тебе!

Благ вдруг побелел и глухо спросил:

— Так ты… увидела?

С ненавистью выдохнула:

— Да! Я вижу то, чего мне не хотят показывать, вместо того, что хотят мне открыть! И мне не нравится твоё поведение! Не для того тебе был дарован дар Небес!

— А-а, так ты способна пользоваться своим даром, — хранитель сердито прищурился.

— Какая тебе разница? Хочешь меня использовать? А я не хочу быть оружием или игрушкой в чьих-то руках! Пусть от меня не будет никакой пользы! Никому! Даже мне самой!

Хранитель глубоко вдохнул, шумно выдохнул и исчез.

С этого дня началось наше негласное противостояние. Меня больше не пытались учить. То ли боялись, что выучусь какой-то гадости, то ли решили не подкидывать лишних сведений о моих возможностях, потому что я ими желала пользоваться только для самой себя. По мнению Блага, то, что не по его приказу — дурно. Ибо он один знает, что пойдёт на благо миру и обычным людям. Ну да не больно-то и хотелось учиться! Разве что потеряла удовольствие наблюдать, с каким трудом Старейшина сдерживается, чтобы не заорать на меня. Он всё-таки старался быть вежливым, аристократ хренов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Все украшения я вернула сама, в знак протеста, едва вернувшись в свою комнату. Из платьев оставила только одно, самое простое — прочие тоже вернула. Из обуви взяла самую обычную — сандалии — хотя сердце кровью обливалось от прощания с парой симпатичных туфель на низком каблуке.

За пренебрежение его временем и средствами, потраченными на покупку гардероба, а так же за своеволие и вольнодумство тиран урезал моё меню до родниковой воды и хлеба. И ещё велел самой себе одежду стирать. И начисто отмывать весь дом. Ничего, с уборкой и стиркой мне и на даче в родном мире приходилось воевать. Неприятно, но справлюсь. Тем более, после уроков и наказаний Гаада. Тогда, да ещё и от Старейшины чернокрылых угрозы выслушивать и наказания принимать было жутко. А тут уже спокойнее. Уже плавали, знаем. Благ побесится, побесится и перестанет. Мне главное пережить то время, покуда главный злыдень белокрылых будет беситься.

Благ как-то раз, проходя мимо меня, покуда мыла пол на первом этаже у лестницы, насмешливо бросил:

— Вся в пыли и грязи, а такая спокойная. В грязи тебе жить привычно?

Губу закусила, но смолчала.

Скотина ты лицемерная! В первый день перед тобой явилась в простом платье — высмеял, унизил вместе со своим дружком. А как приметил, что изначальная, торжественно на Белую землю притащил, засыпал украшениями и нарядами. И весь такой медовый был, вежливый, дружелюбный, покуда не начала упрямиться. Кто не с тобой, тот — злобный враг, так? А Гаад меня сразу принял, даже в платье простолюдинки, когда ещё не понял, что хранительница. Гаад тебя добрей.

По взгляду Блага можно было понять: он со злорадством ждёт извинений. Ну, уж нет! Чтобы я и плясала под его дудку? Ни за что!