Звезда Гаада

Некое подобие улыбки украсило его измученное бледное лицо. Карст подскочил ко мне, поднял на руки, пинком открыл дверь. Мне было страшно за моего спасителя. И уютно от того, что в душе рыжего горела какая-то особая искорка с чем-то таким… подобным теплу и свету солнца…

Вот мы на втором этаже, в комнате Гаада. Черноволосый лежит поверх кровати. Внешне здоровый, но чем ближе Карст подходит к нему, тем сильней я чувствую жуткий хаос в его душе и теле. Благ и его прихвостни били метко, по ослабевшим в схватке местам, жизненно важным органам, по крыльям и их основаниям…

Друг опустил меня на краешек кровати. Я дрожащей рукой провела по щеке спасителя. Он на волоске, у грани. И сил, чтобы выкарабкаться, у него нет. Странно, что Гаад смог вырваться от белокрылых. А в город он попал потому, что не желал его жителям зла: моя преграда только для тех, кто желал причинить тем жестоким людям вред. Милый, что ж ты рванулся меня спасать? Неужели, не понял, что белокрылые вцепятся в меня мёртвой хваткой? Нет, ты это знал. И то, что ты вряд ли пройдёшь через преграду, знал. И что потом будешь у грани, понял.

Ощутила странное свечение внутри него. Не сила Света, другая. Благодаря ей он продержался. Только её мало, слишком мало, чтобы его тело и душа начали восстанавливаться. Если б я могла… О, если бы сумела!

Но я даже лечить не могу! Тая почему-то вылечила, а сейчас мой дар заупрямился! Так нечестно! Несправедливо!

— Карст, спаси его!

— Я поклялся, что помогу тебе, — сказал рыжий решительно.

С рыданиями упала на Старейшину. От слёз стало ещё хуже, и хлипкое Равновесие, подаренное Карстом, исчезло. Всё поплыло, закружилось. Нет! Только не это! Если я потеряю сознание, то друг опять будет вынужден спасать меня, а мой спаситель в это время умрёт.

Часть 2.14

Лежать было неудобно. Что-то большое угловатое было подо мной. И кто-то сопел едва не в самое ухо. Да и тело, подлое, затекло. Но я как будто здорово выспалась! Ох, а что с Гаадом?

Открыла глаза, приподнялась на руках. Обнаружила, что лежала на своём спасителе, поперёк кровати. И сейчас упираюсь руками ему в грудь. Он, кстати, недоумённо смотрит на меня, разбуженный моей вознёй.

— Ты… это… — начала и смутилась.

Поза странная для начала разговора. Непривычная. И вообще… смущаюсь я. Только вдруг он раненный, а я на нём разлеглась?

— Живая, значит, — сказал Гаад с усмешкой.

Ещё ляпнет счас что-нибудь язвительное!

Но он молчал, внимательно на меня глядя. И я от этого ещё больше смутилась. И эта наша поза… У, блин!

— Благодарю за то, что пришёл меня спасать, — тихо сказала, кажется, единственное уместное во всей этой ситуации.

— Ты же хранительница, — ответил Старейшина невозмутимо.

И это звучало как-то обидно.

Возмутилась:

— То есть, ты меня спас только потому, что я — хранительница?

— И ещё человек, попавший в беду. По крайней мере, ты вполне могла вляпаться из-за белокрылых.

— То есть, ты меня спас потому, что я — человек?

Гаад насмешливо сощурился:

— Или не надо было тебя спасать?

Пробормотала:

— Нет, надо было. Но…

Но всё-таки он не ради меня туда попёрся. А просто спасать. Он бы так мог пойти ради Карста или иного хранителя из своих. И почему-то было грустно от этого осознания.

— Чёт ты как будто вообще не рада? — парень насмешливо поднял брови.

— Я рада. Просто…

Блин, не могла, что ли, радость естественно изобразить?! Вспылила из-за ерунды.

Сбоку зафыркали. Ой, мы тут не одни?!

А руки нетренированные от этой позы ослабели. И согнулись. И я с размаху плюхнулась обратно на грудь чернокрылого. Он растерянно притих. Или начиная закипать.

Дёрнулась, скатилась в сторону, грохнулась с кровати, завопила…

Чьи-то руки подхватили меня, поставили на ноги. Огляделась. Ой, да тут же большая часть местных собралась! Кто в комнату не влез, тот висит в воздухе, заглядывает в окно. Белик вообще на шкафу развалился, так как на полу и на скамейке места не хватило. Вот, собрался съязвить, приподнялся да ударился затылком о потолок. А что это все на меня так смотрят? Как-то торжественно. Что это с ними? Ой, они решили, что я в девушки Гаада записалась? Или в любовницы?

А Белик и Отрад уже заржали. И переглянулись так, словно им было известно что-то особенное, чего нам с Гаадом не сказали.

Оглянулась на Старейшину, взглядом моля о спасении.

Главный злыдень сел. И смехуны сразу же замолкли, словно подавились.

— Надо же, очухался, — нахмурился Гаад, потирая затылок и спину, — Не дают мне Небеса покою!

— Они ни причём, — Карст улыбнулся, — Это Вера использовала Третью силу.

И все они так заинтересованно на меня уставились. Робко покосилась на их Старейшину. Но тот тоже как-то странно на меня уставился. Что со мной не так? Что?!

Ой… я… использовала Третью силу?! Ту самую?! Но как?! И что теперь со мной будет? Да меня ж по кусочкам растащат и белокрылые, и чернокрылые, потому что всем им интересна эта таинственная сила, а я единственная, кто её применил за последние тысячелетия. Или был кто-то ещё? Может, остался чей-то след в этом мире, с тёплом и горечью?.. Да, я как будто чувствую эту грусть, отпечатавшуюся вместе с нежностью.