Звезда Гаада

И мне вдруг вспомнилось, что в последнее время я часто думала: свет звёзд как-то связан с надеждой. Может быть, в ночной тишине звёзды поют о том, что в любом мраке скрывается какая-то своя надежда? Вдруг поняв их песню, я узнаю, где найти выход?

Доверчиво посмотрела на хранителя:

— Камилл, а ты когда-нибудь слышал, что у звёзд есть своя песня?

Он покачал головой, потом подмигнул мне:

— Но я знаю, кто больше всего знает обо всех мирах.

Подалась к нему, встала близко, сжала его рукав:

— И кто это? Как к нему попасть?

— Это наши души, — чуть помолчав, Камилл с отчаянием добавил, — Вот только я слишком часто возился с Тьмой, потому и не могу задать свой душе все те вопросы, ответы на которые мне нужны. Или же я не смогу услышать все ответы. Раньше не вышло, теперь уж точно не получится. Но ты ещё молода и чиста. Попробуй. Кстати, тебя зовут. Да и мне пора возвращаться.

Часть 3.4

Неожиданно я очнулась. Тайаелл сидел около меня, сжимал мою руку, щедро отдавал свой Свет, которого ему самому не хватало. Карст и Гаад стояли поодаль и мрачно наблюдали. Я села, поблагодарила Тая за то, что помог мне вернуть Равновесие. Долговязый устало улыбнулся мне. Вдруг веки его сомкнулись, и он завалился на бок. Как ни трясла его, как ни кричала, он не отзывался. Неожиданно ощутила, что его жизнь на волоске: почти весь Свет, который ему жизненно необходим для восстановления, хранитель отдал мне. И если бы я очнулась даже на пару минут позже — друг бы умер. Спасибо, Камилл меня подтолкнул, напомнил, что мне нужно возвращаться!

— Я хотел тебе помочь, но он опередил меня, — тихо признался рыжий.

— Похоже, этот белый змей в тебя влюбился, — задумчиво произнёс Гаад, — Во время нашей прошлой беседы, когда я обнаружил его на моей территории, Тайаелл просил меня не причинять тебе вред, предлагал заплатить своей жизнью за твоё здоровье и безопасность. Мол, это единственное, что он может для тебя сделать. Пожалуй, в его положении это лучший выход: сделать что-то для любимой и умереть, — Старейшина нахмурился, — И как ведь рассчитал, мерзавец: и для тебя что-то сделал, и себя довёл, так что теперь он может скончаться от самого крохотного моего удара, спокойно, даже не ощутив боли. А я так хотел убивать его долго, чтобы он побольше мучился!

Кровь прилила к голове, в ушах зашумело. Мучитель переместился ко мне и заорал в ухо:

— Если ты опять утратишь Равновесие, то выбросишь последний его подарок!

Камилл сказал: если я стану сильной, то смогу защищать своих друзей. Но как мне не ослабеть, когда Гаад так старательно меня доводит? Этот мерзавец узнал мои слабые места: вспыльчивость, доброту, неуверенность в собственных силах — и теперь безжалостно бьёт прямо по ним.

С ненавистью взглянула на чёрного хранителя. Парень быстро отвёл взгляд, словно боялся того, что я найду там нечто такое, что он старался от меня скрыть. Что же это? Хм, до того, как потерять сознание, я заглянула ему в душу и поняла, что ему не нравится мучить других: главному из чернокрылых это самому доставляет страданья. Но Гаад всё равно делает то, от чего будет испытывать боль, считая, что от его действий будет какая-то польза. А чего он может добиться в этой ситуации?

Раньше Гаад меня мучил, чтобы проверить, какой именно у меня дар. Но сейчас ему это известно. Так какая ему выгода мучить меня и Тайаелла? Если Гаад продолжит в том же духе, может меня до того довести, что я нападу на него, как и на Блага! Я даже призналась уже, что пыталась убить другого Старейшину. Гаад вообще ничего не боится?! Или этот парень настолько себя ненавидит, что готов умереть? Или ему нравится себя мучить? Или совсем не верит, что я смогу против него выстоять? Да тьфу на него! Надо спасти Тайаелла! Надо думать, как спасти Тайаелла.

— Он всё равно умрёт. Сегодня или через две недели, — Старейшина как будто прочёл мои мысли.

Нет, он просто следит за моим состоянием и прикидывает, о чём могу думать. Ох, если бы я могла использовать свой дар каждый раз, когда мне это нужно, чтобы исцелять тех, кто мне дорог, чтобы защищать их и себя от всякого, кто нападёт! Тогда бы вылечила Тая, тогда бы никому не дала причинить ему вред, ни Благу, ни Гааду!