Звезда Гаада

Почему-то повара Гаада гибель посуды тревожила больше, чем самого хозяина Чёрной земли. Хотя вроде вещи в доме должны были принадлежать именно чернокрылому. И хотя обычно в историях, что мне попадались, главные злодеи или просто гады очень истерично реагировали на порчу их имущества. Что не всегда было совместимо с чьей-то жизнью. Но тут я второй уже погром устроила у местного главного злыдня, а он меня не прибил ещё и даже ни разу за то не ударил. Как будто у него еженедельно дом и мебель рушат, так что он уже внимания на погромы не обращает. Тем более, судя по звукам от его дома, доносившимся до нас с Карстом, тут целая бригада на строительстве трудилась. Хм, может, поэтому Гаад так спокоен? Он тут главный, если надо будет, свистнет всех своих чернокрылых — и заставит всё ремонтировать. Но странно, что меня тогда пахать на строительстве не заставил. И, хм… дом первый и дом новый вроде бы почти одинаковые. Неужели, Гааду так часто всё крушат, что прочие хранители уже наизусть запомнили и здание и мебель? Нет, это бредовая мысль. Он же тут главный злыдень. Кто будет ходить и регулярно крушить ему жилище? Ломать мебель?

— Где у тебя большие корзины? — уточнил чернокрылый спокойно.

Смутилась. Откуда я знаю?

Сначала верху было тихо, потом к лестнице затопали ноги, босые, сердито. По лестнице. В коридоре первого этажа. Ага, тут.

— Я тоже схожу, — проворчал рыжий, появляясь на пороге. Вид у него всё ещё был усталый.

Он бросил грустный взгляд на осколки на полу, да редкие деревянные предметы посуды, целые. А, нет, вот, та миска посередине треснула. У той край отбился у кромки.

Вздохнув, расстроенный повар скрылся в какой-то комнате с этого же этажа. Вернулся, неся четыре больших плетёных корзины. И невозмутимо протянул две главному злыдню мира. Тот одну передал мне, ещё одну у повара забрал. Карст насупился и пошёл, взял себе вторую корзину. Гаад молча покинул дом, унося корзины с собой. И рыжий за ним. И, покосившись на выданную мне корзину, явно с намёком выданную, я пошла за ними. Дверь дома ни хозяин, ни слуга его не запирали. И про объедавших Старейшину Карст Гааду ни слова ни сказал. Странно.

И мы двинулись куда-то через лес, мимо большого количества хвойных деревьев с редким вкраплением рябин, тоненьких молоденьких и толстеньких постарше. Одна рябина была без листьев, одна — в цветах, а остальные с гроздьями ягод разной степени зрелости. Карст три ягоды сжевал, а семь гроздей зрелых сорвал и потащил с собою.

Пока я поглядывала на рябины, под ноги не смотрела. Потому змею заметила запоздало, когда ногами в сандалиях хвост чешуйчатый зацепила, короче, прямо пальцами босыми, взгляд опустила и…

— А-а-а!!! Мамочка!!! — заорала напугано, шарахаясь к белокрылому и невольно прячась за его спину.

Змея замерла, потом подняла голову, развернулась в нашу сторону, пасть раскрыла, показывая раздвоенный язык и клыки. Злобно так на нас глядя.

Гаад посмотрел очень скептично то ли на белокрылого, то ли на меня.

— Мамочка, значит? — добавил главный злыдень насмешливо.

— Что, я?! — Карст разъярился, — Сначала мне перекрушили всё, а я потом ещё должен мамкаться с вами?!

А чернокрылый присел на корточки и руку левую к змее протянул. Та послушно подползла к нему, обвила ему запястье. Он её задумчиво по голове погладил. Выпрямился, держа змеюку. К нам невозмутимо ступил, суя этого ползучего к моему лицу. С воплем я отскочила от Карста и от него ещё дальше.

— Вообще-то, она ещё более напуганная, чем ты, — сказал Гаад серьёзно. Снова погладил эту пакость и присел, руку отпуская к земле. Гадина соскользнула с руки и шустро поползла. К счастью, в сторону от нас. И живо растворилась в зарослях папоротника.

— Как ты… эту дрянь трогаешь?!

— Спокойно, — невозмутимо ответил чернокрылый, — Если я спокоен, то они обычно уходят мимо. Все звери. Вот люди другие. Эти если прицепятся, то могут донимать долго и сильно, по поводу и без повода.

Белокрылый же прищурился, взглянул на главного из хранителей Чёрной земли неодобрительно.

— А что-то у нас много живности развелось. Твоих рук дело или наших охотников?

Лицо главного злыдня стало слегка растерянным, мол, какие звери, ребята, вы чего и вы откуда? И эта относительно спокойная реакция вызвала у меня большие подозрения, что он волков и медведя, и кабана, и змей, и прочую пакость сам же своими руками и натаскал. И, может статься, ради меня это было. Чтобы сидела в его доме, терпя унижения и эти изнуряющие глупые тренировки, не пытаясь его дом покинуть.

— А мог бы её и не доводить! — видимо, Карст заподозрил ту же причину прогулок кошмаров в лесу у дома.

Хм, кстати, забором от леса дом главного злыдня отделён не был, отчего все эти мохнатые и ползучие могли нагло явиться прямо во двор. Что ещё бы больше отбивало у меня желание этот дом покинуть. Вот гад! Как так можно обращаться со мной?!

— Нам надо вернуться до темноты, — проворчал мучитель и, не глядя больше на моего защитника, продолжил свой путь. К тем же зарослям папоротника, куда уполз этот гад змеиный.

Меня затрясло. Карст ободряюще сжал мою руку.