Звезда Гаада

А закат был такой красивый! Темнеющая полоска леса за рекой. Небо, полосатое, прямо над кронами деревьев. С одной стороны, нежно-сиреневое, а с другой, где заходило солнце, розовое, перетекающее в оранжевый. Над ними выделялась не очень ровная, местами припухлая полоска голубого неба. Потом широкая полоса розово-оранжевого, с лёгкими мазками голубого просвета. И на этой широкой полосе заметно клубилось большое серовато-сиреневое облако. Небо, кусок его, отражённый на поверхности слегка дрожащей воды, разделённые полосой леса, тускло-зелёной, смотрелись очень интересно. Лёгкие росчерки птичьих силуэтов кое-где, медленно, лениво летящие по своим вечерним делам. И казалось, что в последних лучах солнца волосы Гаада отсвечивают то ли медью, то ли рыжиной.

— Ты вообще не знаешь, что тут происходит! — в голосе Старейшины появились обида и глубокая усталость, — Между нами… и этими белокрылыми.

Ворчу:

— Так ты ж никогда мне об этом не рассказывал!

Он глубоко вздохнул и пообещал:

— Завтра всё объясню.

Требую:

— Объясни сейчас! Мы уже закончили тренироваться.

Рыжий легонько толкнул меня кулаком в предплечье и укоризненно покачал головой. Гаад серьёзно ответил, глядя вдаль, на небо, нет, куда-то над кронами деревьев:

— Мне слишком больно всё это вспоминать вновь. К тому же, я в последнее время слишком устал.

— Как это ты умудрился? — вскакиваю, упираю руки в бока: — Ты только ешь, дрыхнешь да орёшь на меня!

Гаад бросил на меня сердитый взгляд и ответил:

— Я ночами перечитываю записи прежних чёрных Старейшин, либо ищу записи изначальных, либо восстанавливаю Равновесие в самых жутких местах. Что пробуждает во мне большой аппетит днём, заодно с повышенной сонливостью. И плохо сказывается на моём настроении.

— Гаад не врёт, — вмешался Карст, — Я каждый день с ужасом смотрю, в каком он жутком состоянии. И как ни стараюсь, моего дара не хватает, чтобы помочь ему полностью восстановиться. И если бы ты, Вера, научилась замечать нарушение равновесия и поняла, в каком состоянии Гаад, тебе бы стало очень стыдно за свои слова. Но ты живёшь как бабочка, беззаботно и весело, и ни капли не стараешься научиться пользоваться своими способностями. Ты или совершенно глупая, или слепая.

Я обиделась на них и отправилась в свою комнату, спать. Правда, меня долго мучили то совесть, то бессонница. Хотя у первой вроде б ещё не было ни одного доказательства полной невиновности Старейшины в том, что у него сложилась такая мерзкая репутация среди людей его мира.

А ещё меня грызли невесёлые мысли. Раз уж деревня Карста погибла только от того, что кто-то ляпнул, будто там видели Гаада, то что станет с городом, в которым я жила под именем Карии? Ведь там Гаад действительно появлялся! А может, от того города уже ничего не осталось? Только я тут продолжаю оставаться в неведении, дуюсь по всяким пустякам: то Старейшина, усталый и измотанный, рявкнул на меня на тренировке, то Карст сказал, что я тупая или ничего не вижу и вообще ленивая, то Белик съязвил…

И когда я наконец-то заснула, мне приснилась огромное войско, идущее к тому городу. И оскорбивший меня блондин летел впереди, взмахивая большими ослепительно белыми крыльями, и призывал уничтожить «приспешников Гаада».

Проснулась, села на кровати. Длинная плотная ночная рубашка и волосы промокли от пота. Сердце бешено стучит. Ох, что же с несчастными людьми? С той вдовой, в чьём домике я жила? Я могу спросить у Гаада. Он ответит. Если Старейшина сейчас здесь. А Карст может не знать. Да и у кого он ночью спросит? А покидать Чёрную землю ему запрещено: иначе чернокрылые не будут больше никогда ему доверять. Хотя многие и сейчас не больно-то и вежливы с ним. Вот если бы я сама могла отправиться туда, узнать, цел ли город, живы ли вдова, Кария, чьим именем я воспользовалась, да тот торговец, охочий до наживы! Вроде бы они не злые. Местами даже хорошие.

Слезла с кровати, прошлась по комнате. О, если б я!.. Хоть на минуточку! Только бы душу успокоить!..

Казалось, пропал пол, и я падаю вниз. Только уж слишком долго…

А потом я оказалась на опушке, напротив большой стены, слабо освещённой полной луной. Неужели, переместилась? Мамочки, я ж в одной ночнушке! Босая. А тут змеи могут водиться! Да и оружия у меня нет.

Чья-то лапа или ладонь легла мне на плечо. Похолодев, обернулась, посмотрела на парня, чьи светлые глаза и большие белые крылья слабо светились в темноте. Зрелище было жутковатое.

— Ты кто, девочка? — спросил парень.

— К-к-ка…

— Здравствуй, хранительница Ка, — он дружелюбно улыбнулся, — Извини, что напугал тебя. Я — Благ, белый…

Тут я узнала его и отчаянно завопила: это был тот самый блондин, которого заживо сжёг Гаад.

Часть 2.1

Хуже Гаада может быть только Белик! А лучше бы их обоих не было! А самое замечательное, чтоб вообще чернокрылых не было — это лучше всего!

Молитва Блага