Звёзда II

— Хорошо бы. А Светлана?

— Ну, она как всегда мотается по рынкам в поисках чего-нибудь экзотически-полезного. Ты же её знаешь.

— Знаю. Опять свою комнату превратит невесть во что.

— Что поделать, домашней волшебнице следует поддерживать форму и постоянно тренироваться. — отец улыбнулся. — А каковы твои планы?

— Ну, насчёт того, чтобы засунуть меня на два месяца на дачу — я в принципе не против, но вот относительно сегодняшнего и ближайших дней — я ещё правда не знаю что предпринять. Надо подумать.

— Узнаешь. Тут вот я вижу к тебе целая делегация направляется. Твоих друзей по дому. Примешь?

— Естественно. Дверь откроешь ты или мне?

— Открывай сама и давай сама проход к себе. А я ещё поработаю над картами. Тут несколько райончиков образовалось — просто прелесть, насколько интересные и нестандартные.

— Хорошо, па.

И в самом деле, вскоре к Виктории пожаловали её главные подруги и друзья. Через четверть часа Виктория, наскоро собрав свой рюкзачок и захватив неизменный ноут, сказала отцу, что будет к девяти вечера дома и, вместе с гостями быстро погрузилась в пришедший на этаж мгновенник.

В этот раз их путь лежал не в какое-нибудь увеселительное заведение или в детский центр. Её новые знакомые выбрали для себя место не слишком приспособленное для радости: спецмедцентр тяжёлых древних болезней. И потому едва только дети выгрузились из пассбуса на остановке далеко за пределами Московска, они вошли в ближайший центр снабжения и переоделись в крайне простую, прочную и хорошо защищённую одежду.

Такие поездки для самой Виктории не были в новинку — год назад она ещё четырёхлетней девочкой со своими старыми приятелями по двору и по кварталу побывала в пяти таких украинских центрах. И это не была экскурсия — это было время познания. Как сказали бы в старину — познания оборотной стороны, изнанки жизни.

Виктория, шагавшая среди своих друзей и подруг, думала о том, что ещё совсем, совсем недавно, несколько столетий тому назад, никто бы на ракетный выстрел не допустил пятилетнего ребенка в такие вот обители боли, скорби и горя. А сегодня она вместе с другими не такими уж и великовозрастными детьми спокойно идёт в центр, где именно эти неприятные вещи правят бал, будучи постоянно ущемляемы и контролируемы. И ещё Виктория вспомнила о том, как в века дисциплины жестоко расправлялись с теми людьми, которые считали, что дети не должны видеть страдания и боль, не должны знать, что такое смерть. Тогда замковая и орденская структура России делала свои очередные, не слишком уверенные шаги, тогда эта структура ещё была непонятной и не всеми сразу принимаемой. А теперь благодаря этой структуре и в России и в Украине и во многих других странах — не государствах, а именно странах — стало возможным многое, что раньше преследовалось и осуждалось только ради того, чтобы сделать из человека покорное, боящееся неприятностей существо.

Возвращались из центра Виктория и её друзья помрачневшие, хмурые, сосредоточенные. Каждый думал о том, что ему пришлось увидеть, услышать, почувствовать. Виктория не стала козырять своим годичным опытом посещения таких вот «проблемных» мест — среди её друзей оказались и дети, которые уже два года — при том что их родители и любые другие родственники не имели никакого отношения к таким учреждениям — посещали такие центры. В пассбусе многие дети достали свои мини-ноуты, чтобы ещё раз систематизировать полученные знания. Виктория свой доставать не стала. Она одела тёмные очки, полоска которых скрыла её глаза от посторонних взглядов и откинулась на мягкую спинку, давая возможность подсознанию оперативно «дососать» информацию к размышлению.

— А ведь были времена, когда такие центры объявлялись сомнительными с точки зрения необходимости. — тихо проговорил сидевший рядом с Викторией пятилетний Ричард.

— Были, Рич. Были. — тихо ответила Виктория, стараясь не прерывать собственные размышления. — Но не будь ныне таких центров, мы были бы абсолютно беспомощны перед угрозой возвращения многих опаснейших заболеваний.

— Вита, ты в школу когда идёшь? — Ричард не смотрел на Викторию, также скрыв свои глаза под чёрными очками. — Я иду в этом году. Мне как раз в августе шесть лет будет. Как всегда — только начинается.

— А раньше, Рич, было время, когда в школу шли, когда шесть лет уже оказывались у человека позади. — Виктория наконец закончила отправлять в подсознание информацию, полученную в ходе посещения спецмедцентра. — И тогда ещё не у всех людей было достаточно сил и возможностей, а главное — готовности принять новые обязанности. Хорошо, что очень многих сегодня такая незавидная участь не ожидает. А на твой вопрос отвечу просто — я иду тоже в этом году. И день рождения у меня в середине июля. Пятнадцатого июля, если точно. В самую макушку лета, Рич. Так что в школу я попаду уже вполне совершеннолетней. — Виктория не стала говорить вслух, что понимает подтекст вопроса Ричарда. Она уже давно знала, что она ему нравится намного больше чем подруга.