Звезда на излом

Келегорм подозвал своих и, растолкав воинов, занял место в голове клина. Он ждал с нетерпением, уверенный в ответе.

Сын проклятого смертного упрямца не уступит, а значит, Келегорм еще попробует его крови!

В проеме ворот появился братец Куруфин и вмешался немедленно.

— Будем тянуть, — бросил он, — там половина серых сбежит через крысиные норы и Камень унесет.

— Не успеют, — отрезал Руссандол. Но мысль эта ему очень не понравилась, было ясно. А впрочем, времени осталось — на последние капли воска.

Снаружи эхом донесся шум и бряцание оружия, оставшиеся перед входом отряды тоже спешивались. Старший раздал последние распоряжения — порядок следования, присмотр за лошадьми и своими ранеными.

— Тьелкормо, — позвал Руссандол очень тихо, чтобы голос потерялся среди этих звуков. — Помни, что нам нужно.

Он мог бы и вовсе вслух не произносить, но заговорил — значит, видел, что брат закрыт прочно, и что-то почуял.

— Я знаю! — рыкнул в ответ Келегорм на весь привратный зал, так, что все обернулись.

Старший мысленно, очень ярко, погрозил брату кулаком — и отдал приказ.

Келегорм радостно выдохнул, устремляясь на новую охоту.

Строители дивно уподобили тоннели лесным аллеям, украсив их стены высеченными в камне изображениями деревьев. И он чувствовал себя здесь, как на охоте, переполненным азартом, только теперь азарт пах железом и кровью, и дичь была самая опасная из всех, а добыча их будет величайшей. Он без слов щедро поделился азартом со всеми, кто бежал рядом — и потому никто не отстал. Мелькали малые боковые проходы, подобно оврагам в этом лесу. Вот ответвились два больших тоннеля, но то не их забота, туда пойдут другие, а Келегорм рвался к своей цели — в главный зал.

Первый заслон встал на повороте, ощетинившись стрелами, и он мгновенно понял, что либо сейчас передние ряды лягут все — либо они успеют…

Первые и лучшие — рванули за Келегормом и успели. На бегу, склонившись, они закрылись щитами от стрел и вслепую врезались в первый ряд серых. Плечо и ухо чуть дернуло, задели. Позади них туннель заполнили крики и стоны. Прямо перед собой Келегорм увидел торчащие из досок своего щита клювы стрел — и ударил кромкой щита снизу вверх.

Копье прошло над головой, скользнув по шлему. Рыкнув, он вслепую ткнул из-за щита клинком вперед, скользнул концом лезвия по кольчужному и направил выше — брызнуло красным.

Это будет славная охота, решил он и снова зарычал. Серые шарахнулись от него со знакомым ужасом в глазах — и тем подхлестнули Зверя, уже пьяного от крови.

Это страх сделал их такими медлительными — или то Зверь ускорил его движения? Каждый удар настигал цель, разрубая и протыкая живое, каждый направленный в него выпад он видел и успевал закрыться или уйти, а серые вокруг двигались замедленно, будто во сне, непоправимо опаздывая. Со своей сворой Келегорм нарушил их строй и отобрал драгоценное время, второй залп лучников вышел разрозненным и слабым, а сзади набегали неостановимой волной новые черные ряды вместо упавших.

Ближайшего серого стрелка Келегорм просто отшвырнул в стену. Каждое его движение заканчивалось ударом — укол вперед, разворот — рубящий удар, тычок рукоятью назад и вбок, отбрасывающий серого под клинок своих, снова выпад. Нет в таком бою красоты, лишь простые скупые движения, дозволенные пространством.

Зверь мог еще вцепляться в горло, но Зверь хотел себе особую дичь.

Остатки защитников оттеснили к стенам и изрубили на ходу, отбрасывая еще живых на мечи тех, кто шел в задних рядах.

Чье-то внимание догнало Келегорма, и он обернулся, сдержав недовольное ворчание.

— Братец, ты мне очень не нравишься, — Куруфин Искусник появился среди воинов и потянулся было к брату, но остановил движение на полпути.

Вдох, выдох.

— Мы все здесь такие.

— Я только о тебе.

— Близнецов нянчи.

— Ты слишком… рад этой крови.

— Ты знал, за кем я сюда иду, — оскалился охотник откровенно.

— За тебя испугались твои же верные.

— Трусы пусть проваливают, — огрызнулся Келегорм, отворачиваясь и глядя на дальний конец туннеля.

— Полезешь на рожон — ляжешь до того, как найдешь свою цель, глупец.

Пожалуй, только эти слова и могли сейчас заставить Келегорма не торопиться. Впереди виднелись ворота главного зала, и в одиночкуон туда и впрямь не прорвется.

Он вытер чужую кровь с лица — и вспомнил, что так уже было в Альквалондэ. Вспомнил колыхание палубы под ногами, скользкие доски и ужас, с которым он смотрел на алое у себя на руках…

Он?

С ужасом?

Это было так давно, что неинтересно, фыркнул Зверь. Зверь думать не хотел, он хотел действовать. Прежний Тьелкормо, каким бы ни был, остался на той мокрой палубе захваченного и потом сожженного корабля, и Зверя он не интересовал. Даже тот Келегорм, что был позже, остался в прошлом, до встречи с врагом, до украденной любви, разве нет?

«Ты цел?» — словно бы снова спросил его Руссандол от ворот. Правильно спросил. Но несвоевременно.

*