Звезда на излом

Не враги. Всего лишь люди. Люди бежали через площадь к лестнице в гавань, женщины тащили кто детей, кто стариков. Несколько женщин подбежали к нему, желая помочь. Иные шарахнулись, когда он повернул к ним голову.

Над городом трубили рога, возвещая, что враги ворвались за стены.

— Что это? – хрипло спросил Руссандол.

— Ворота прорвали, — сказала одна из беглянок. – Уже давно прорвали. В гавань рвутся, говорят. Пришлый князь эльфов отступил вправо от ворот и всех оттуда погнал бежать к кораблям, но там внизу орки, главные улицы горят. Отрезало нас, только здесь и можно пройти…

— Идем с нами, воин, — сказал кто-то. — Ты ранен, мы тебя доведем.

Он оттолкнул протянутые руки.

— Где Эльвинг? Она была здесь!

— Мы не видели… — донеслись растерянные голоса.

— Здесь только ты с чудовищем сражался!..

— А она была здесь?..

— Идемте, надо бежать!

Голоса текли мимо, как вода, и сами люди появлялись и бежали мимо в оранжевых сумерках, исчезая за полуобрушенным домом. Среди них порой мелькали рослые эльдар, но их было совсем немного. Руссандол поднял голову.

Отсюда, с холма, город был виден как на ладони – и он уже горел. Сириомбар разделила напополам линия огня там, где пронесся балрог. Второй очаг пожара был у ворот, сами ворота пылали. Оборвалось пение рога с надвратной башни, вместо него затрубил другой, левее. Эту часть должен оборонять Карнистир…

Вспышка знакомой боевой ярости донеслась оттуда. Карнистир дрался там прямо сейчас, напрягая все силы, увлекая за собой всех согласных и не согласных, наслаждаясь тем, что, наконец, снова добрался до темных тварей. С другой стороны… просто пришло теплое прикосновение.

«Ты жив», — подумал Макалаурэ.

Руссандол подобрал шлем, надел его. Вложил пока меч в ножны. Поднял щит, слетевший при падении с правой, стальной руки. Сделал несколько шагов поперек потока беглецов, над которыми возвышался на две головы. Его еще шатало, и можно было забыть о той немыслимой легкости движений, которая охватила его в сражении с морготовой тварью.

Если Эльвинг в гавани — а кроме гавани, ей деваться и некуда, — его место там, среди защитников кораблей. Рядом с Карнистиром.

Но сможет ли он пройти прямым путем, по главной улице? Или придется спуститься в гавань вместе с беглецами, чтобы присоединиться к ее защитникам? Ведь это лишнее время…

— Идемте, сударь, — снова и снова звучало у него за спиной. Кто-то дал ему воды. Он взял флягу не глядя, напился – и вернул, не глядя, вода всем нужна.

Что-то заколыхалось и зашумело там, в нижней части уже горящей улицы – он не сразу смог разглядеть. Левый глаз слезился, мешая смотреть, тогда Руссандол прислушался – и разобрал все самое ненавистное: рев и выкрики орков.

4

Оставив бегущих позади, он сделал еще несколько шагов вперед, очутившись уже среди верхних домов.

Там, вдали, горстка людей и эльдар отступала вверх, непрерывно теснимая заполнившими улицу врагами. Своих было немного, уж сколько оказалось на этом пути после прорыва ворот.

…Потом сборище орущих и скалящихся вражьих тварей, почему-то чаще бурых и зеленоватых на морды, взбежит наверх, сбросит с обрыва всех, кто попадется по дороге, чтобы не мешали, и скатится в гавань сверху, откуда их не ждут. И подожжет корабли. Не пустые в этот раз — со множеством раненых и безоружных.

С Эльвинг.

С Амбарто.

У Руссандола вырвался короткий горький смех. Амбарто чудом уцелел там, где отец жег лебединые корабли…

Позади закричали и затопотали быстрее – беглецы тоже увидели орков.

Он усмехнулся еще раз. Всмотрелся в наступающих врагов, пока плохо различимых слезящимся глазом. Но ему не нужно смотреть издалека – он хорошо знает, как они кривятся и хохочут, когда убивают, или когда жгут построенное чужими руками.

Значит, его место будет здесь.

Что ж, Морьо станет немного полегче там, под стеной. А потом – пусть злится опять, что Старший все упустил.

Еще несколько шагов, до него долетают рев и крики, кто-то из защитников падает… И внутри, после опустошения от схватки и раны, снова вспыхивает ярость, которую Руссандол ждал и звал.

Он сегодня дважды выжил не для того, чтобы отступать!

Сдернув рог с пояса, Руссандол вскинул голову, и поверх холма и всего Сириомбара разнесся раскатистый и гулкий призыв к бою.

По привычке все же вернул рог на пояс перед тем, как вытащить меч. И двинулся туда, где упали еще несколько отступающих воинов. А сзади донесся топот — кто-то из беглецов нашел в себе храбрость присоединиться к нему.

Когда Руссандол быстрым шагом спустился, уцелевшие защитники не кричали и не радовались. Они просто расступились, давая ему место врубиться в орочью толпу.

*