Звезда Пандоры

Двери лифта плавно разошлись, и капитан полиции Хоше Финн вышел в знакомый вестибюль. Но на этот раз ему не пришлось заранее предупреж­дать о своем приходе — двойные двери пентхауса Мортона были открыты настежь. В просторной двухуровневой гостиной стояли большие плоские тележки на колесах, вдоль стен громоздились пластиковые упаковочные ящики. Про­цесс упаковки в них мягкой мебели уже начался, и вместе с ними укладывались мелкие предметы интерьера, тщательно завернутые в листы поролона. Однако, после того как были заполнены три первых ящика, процесс уборки застопорил­ся. Универсальные роботы, занимавшиеся этой работой, замерли после инци­дента с волновым ножом для мяса, причем некоторые даже не выпустили вещи из манипуляторов. Два младших менеджера из Национального банка Дарклейк-сити, назначенного исполнителем по взысканию долгов, заметно нервничали в ожидании на оставшемся диване. Диспетчер транспортной компании устро­ился на каменном ограждении камина, пил чай из своего термоса и едва замет­но усмехался.

— Где она? — спросил Хоше.

Его известность в унисфере избавила от необходимости предъявлять новенькое удостоверение капитана полиции. Все и так его знали.

— Вон там. — Один из банковских служащих показал на дверь кухни. — Арестуйте эту сучку.

Хоше приподнял бровь, стараясь сохранить скучающее выражение лица, — именно так в некоторых ситуациях Паула Мио добивалась значительного успеха.

Судебный исполнитель, к его немалому удовольствию, заметно смутился.

— Она нам угрожала, — выпалил он. — И повредила одного из универсаль­ных роботов. Мы потребуем за него компенсацию.

— Сильно повредила? — спросил Хоше.

— Понятия не имею, — буркнул диспетчер поверх стаканчика с чаем. — Я не вмешиваюсь. Психи не по моей части.

— Я тебя за это не осуждаю, — сказал Хоше. Дверь в кухню была слегка приоткрыта. — Меллани? Это Хоше Финн. Ты помнишь меня? Мне надо с то­бой поговорить.

— Убирайтесь! — крикнула девушка. — Проваливайте все отсюда!

— Ну же, Меллани, ты ведь знаешь, что я не могу уйти. Мы должны поговорить. Только ты и я. Никаких констеблей, даю слово.

— Нет. Не хочу. И не проси.

У нее перехватило горло. Хоше вздохнул и шагнул к кухонной двери.

— Ты могла бы по крайней мере предложить мне стаканчик. Раньше здесь всегда предлагали выпить. А где дворецкий?

Долгое время стояла тишина, потом раздалось сдавленное всхлипывание.

— Ушел. Они все ушли, все.

— Ладно, сам найду выпивку. Я вхожу.

Хоше заглянул за дверь — все еще настороженно, хотя и не ожидал реальной угрозы.

Кухня, под стать всему пентхаусу, была огромной и роскошно обставлен­ной. Все рабочие поверхности были из серо-розового мрамора, дверцы под ними — из полированного дерева. Над столами, за прозрачными створками шкафов, виднелись дорогие сервизы из фаянса и стекла. В поисках Меллани ему пришлось обогнуть стол размером с небольшой плавательный бассейн. Она сидела на полу в углу, тесно прижавшись спиной к стене, словно мечтала выскочить. Прямо перед ней на терракотовых плитках лежал мясной нож с волновым лезвием.

Хоше подумал, что надо бы сесть рядом с девушкой, демонстрируя поддержку и сочувствие, как учили на занятиях, но он еще недостаточно похудел, чтобы проделать это непринужденно. Поэтому он просто прислонился к мраморной столешнице.

— С этими ножами надо быть поосторожнее, — сказал он. — В неумелых руках они могут быть опасными. Если хорошенько прицелиться, можно изру­бить в лапшу не одного судебного исполнителя.

Меллани подняла голову. Ее темно-рыжие волосы сильно растрепались, от слез по щекам протянулись липкие следы. Но даже сейчас она выглядела великолепно. Пожалуй, именно сейчас: классический образ расстроенной девицы.

— Что?

Он печально усмехнулся.

— Не важно. Тебе ведь известно, зачем пришли эти люди?

Она кивнула и снова повесила голову.

— Меллани, пентхаус теперь принадлежит банку. Ты должна подыскать себе другое пристанище.

— Это мой дом, — всхлипнула она.

— Мне очень жаль. Хочешь, я отвезу тебя к родителям?

— Я хотела подождать его здесь. Когда он вернется, все опять будет как прежде.

Ее слова потрясли Хоше, как ничто другое в этом деле.

— Меллани, судья дал ему сто двадцать лет.

— Мне все равно. Я дождусь. Я люблю его.

— Он не достоин тебя, — искренне сказал Хоше.

Она опять подняла голову и удивленно взглянула на него, словно не пони­мая, с кем говорит.

— Если хочешь его ждать, это твое решение, и я отнесусь к нему с уважением, — продолжил он. — Хотя мне бы очень хотелось тебя отговорить. Но ждать здесь ты не сможешь. Я понимаю, как это ужасно, когда люди из банка приходят и начинают все вывозить. Но скандал не поможет от них избавиться. В конце концов, эти идиоты за дверью выполняют свою работу. А ссориться с ними — значит заставлять людей вроде меня делать их грязную работу.

— Ты очень странный полицейский. Тебе не все равно. Не так, как эта…

Она упрямо сжала губы.

— Паула Мио уехала. Сразу после суда. Больше ты ее не увидишь.