Звезда печального счастья

Отец любил разводы, смотры, парады. Обязательно присутствовал на каждом, придирчиво осматривал каждую деталь экипировки, становился в ряд солдат и поворачивал голову, чтобы видеть строй сбоку, и не дай Бог, если грудь какого-нибудь солдата выдавалась из ровной шеренги. Подскакивал, бил прямо в лицо, закидывал голову назад, пена появлялась на его губах, гнев до неузнаваемости искажал его и без того уродливое курносое лицо. Случилось так и на очередном смотре. Взбеленившийся Павел подскочил к солдату, но Александр не выдержал и бросился на колени перед отцом:

— Батюшка, — закричал он, — пощадите, простите, это я виноват!

И получил в лицо сапогом. Кровь сразу же закапала из разбитой губы, но Александр твердо устоял на коленях…

Увидев кровь, Павел сразу остыл.

— Прости, сынок, — глухо пробормотал он и, не закончив развода, спешно ушел в кордегардию…

Александр знал, у отца бывают эти беспричинные, вызванные мелочами, необузданные вспышки гнева. Но никогда еще он не испытывал такой глухой ненависти к отцу, ненависти за то унижение, которому подвергся он, старший сын и наследник престола, командир полка. Придворные смущенно шептались, переминались с ноги на ногу, кое-кто вызвался, подскочил, подал руку, чтобы помочь подняться.

— Государь прав, — вскочив на ноги, бросил Александр, — разве возможно терпеть такое безобразие в полку…

Кровь капала на мундир, он не отирал ее, но под его взглядом полк подтянулся и затих.

— Коня, — скомандовал Александр и лихо вскочил в седло. Он продолжал командовать, как ни в чем не бывало, а кровь все капала и капала на мундир.

Только сорок дней назад вся царственная семья переселилась в Михайловский замок. День и ночь при свете факелов и фонарей велось строительство этого невиданного замка. В ноябре 1800 года состоялось освящение дворца — в день архистратига Михаила, и сам замок получил название Михайловского. Только здесь, в стороне от города, окруженный рвами и валом, почувствовал себя Павел в безопасности. Всю жизнь он боялся и страшился участи отца — Петра Третьего, задушенного гвардейцами, и суеверие его простиралось до того, что он постоянно рассказывал о своих видениях и предчувствиях. Мрачная меланхолия владела им. Чего боялся, то и случилось. Он думал, что, окружив себя замком, будет в полной безопасности, но судьба судила иначе — в самой его семье, в самом центре замка созрел заговор против императора.

Торжественный выезд из Зимнего Дворца в Михайловский происходил при громе пушек, мимо войск, построенных в почетном карауле. Дворец открыли в этот день для публики, все, кто хотел, могли любоваться убранством и роскошной отделкой этого чуда величавости и мрачной красоты. Но стены и перекрытия замка не успели просохнуть, и во всех залах и комнатах стоял такой густой туман, что всюду господствовала темнота, несмотря на тысячи свечей, едва распарывавших эту мглу тонкими лучиками огня. Нежный бархат обивки стен отсыревал, а капли испарений оседали на плафонах, расписанных выдающимися мастерами живописи.

Ансамбль дворца в готическом стиле стоял величаво, окруженный водой и подъемными мостами. Четыре каменные лестницы вели в него со стороны парадного подъезда. Одна устремлялась в парадные покои, вторая — в церковь, третья — в кордегардию, а малая, четвертая, — в жилые помещения царской семьи.

Александра с семьей поселили на первом этаже, в дальней, юго-западной части размещался Николай, великий князь, юго-восточную занимал обер-шталмейстер Кутайсов, левее — обер-гофмаршал Нарышкин, а всю северно-западную часть обнимали собою апартаменты самого Павла.

Парадная лестница с гранитными ступенями и балюстрадой из серого сибирского мрамора вела на второй этаж. Все стены изукрашены были мрамором различных сортов. На верхней площадке лестницы всегда стояли на часах два гренадера, а в вестибюлях, примыкавших к лестнице, располагались гвардейцы, охранявшие входы в парадные залы. Воскресенский зал поражал своим великолепием. Темно-зеленые, любимого цвета императора, стены, затканные золотом в обрамлении золоченой резьбы, стали великолепным фоном для золоченого трона, обитого пунцовым бархатом с золотым шитьем. По периметру зала висели гербы всех 66 областей, подвластных российскому скипетру, а в нишах помещались статуи римских императоров и аллегорические фигуры Правосудия, Мира, Победы и Славы. Люстра о сорока подсвечниках свешивалась из украшенного живописью плафона на золотой цепи и сверкала мрачной бронзой. Бронзовые жирандоли, вазы, часы с бронзовыми фигурами, столы из драгоценных пород дерева, канделябры, бра дополняли убранство зала.