Звезда по имени Виктор Цой

Вячеслав Кульчицкий, журналист:

«Интервью у Цоя я брал в автобусе, который отъезжал от гостиницы „Аркадия“, где жило „Кино“, в Николаев или Херсон (точно не помню). Виктор отвечал после пауз, медленно, вдумчиво, поэтому я успевал все записывать в блокнот – естественно, в сокращенном виде. Диктофон тогда был дорогущей роскошью, и я на тот момент такой аппаратуры даже в глаза не видел. Зато спустя пару лет, после распада Союза, диктофоны стали у коллег появляться. У меня лишь в 1996-м появился: футболисты „Ворсклы“ в подарок из ОАЭ привезли Panasonic. Аудиокассетный.

Как-то я рылся в старом хламе после переезда из одной квартиры в другую и вроде на блокнот этот наткнулся с записями. Даже не помню, сохранился ли он сейчас. А вот автографы Цоя и его двух музыкантов на блокнотном листике остались».[328]

Олег Толмачев:

«Херсон – Одесса, кстати, хорошие были концерты. В Одессе у нас был какой-то простой, и мы, значит, Гурьянов, Каспарян (Тихомирова не было), грузчики-аппаратчики – мы напились хорошенько, включили аппарат, и Гурьянов главный диджей. Boney M или Eruption, мы все такие подпевки, впятером стоим. Идет гала-концерт. Гурьянов же шоумен был. Звезда. Да, звездой были Гурьянов, Каспарян. Потом уже Цой и Тихомиров. А потом уже стоял злобный карлик, который не мог командовать ребятами из „Кино“ и поэтому отрывался на „зайчиках“.

В Херсоне Витя вот был подшофе. Наташа уехала. Я просто помню. Утром я лежу, сплю, у нас день отдыха, нет концертов. И тут раз – звонит Цой. „Олег, ты спишь?“ Говорю: „Нет, не сплю“. – „Кофе не хочешь?“ – „А ты где?“ – „Внизу, в баре“. Я так подпрыгнул аж: ни хрена себе, в баре один сидит. Не дай бог, что-нибудь. Забегаю в бар, смотрю: и правда сидит Цой, в своей красной маечке, в куртке, пьет кофе с коньячком, с утра. Мы потом всех подняли, поехали кататься на берег какого-то озера, а там отдыхала какая-то рыночная мафия. Они там сидели, сами торговцы и те, кто охраняет торговцев, жарят шашлыки, туда-сюда, в общем, мы весь день у них там провели и на следующий день уехали.

Я был поражен, насколько Цой любил Наташу. У меня это тоже потом отразилось в голове. Я же много с ним ездил, сколько городов проехали, и мы же часто вместе сидели, по ночам разговаривали, оставались вдвоем. Все равно же замечаешь, смотришь на человека, как он себя ведет, как что. Цой и не пил-то тогда. И Тихомиров тоже. Цой никогда не мог нажраться, никогда. И первый раз я прям в Херсоне увидел. Наташа улетела с Юриком, с Жоэлем, с французами, а мы остались, потому что нам надо еще отработать Херсон, и уже, по-моему, лететь и приехать в Питер. Выпили мы тогда с ним очень прилично. С утра начали. Это был первый момент, когда я видел Цоя пьяным. Хотя нет, нет, даже не пьяным. Скорее прилично выпившим. Наташа же уехала. И вот я тогда это понял. Он ее проводил, переживал. Он ее очень сильно любил».[329]

Вячеслав Кульчицкий:

«У меня какие-то фотографии Цоя из того его приезда в Одессу есть, но чье авторство, я уже точно и не вспомню. Что-то снимал я, а что-то – Анатолий Фомочкин. Что касается снимка, где Цой на фоне кораблей и яхт, то вроде кто-то мне говорил – не исключено, что и сам Фомочкин, – что Виктор с членами группы совершал прогулку возле морвоказала. Видимо, где-то в том районе и снято. Снимал не я: в той прогулке я не участвовал. Скорее всего, все снимал Анатолий Фомочкин, работавший во второй половине 80-х – начале 90-х на Центральном стадионе ЧМП главным по рекламе. Он занимался афишами футбольных матчей, изготовлением программ к матчам в типографии, плакатами, буклетами и всем подобным. Учитывая, что концерт проходил на стадионе, он немного поснимал на фотоаппарат приехавшего в Одессу Цоя. Я же сделал один или два снимка. Поверьте, я уже точно и не помню, какой именно снимок (или снимки) делал я. Вроде бы из всех снимков мой – именно тот, где Виктор сидит в автобусе и смотрит в окно. Помню, что я с Фомочкиным зашел в автобус, в котором „Кино“ должно было ехать со стадиона в гостиницу (или еще куда-то, не знаю). Виктор как раз „фотогенично“ сидел у окна и задумчиво смотрел. Как тут не снять? Но вот не вспомню, кто снимал. Зато точно помню, что несколько десятков фотографий разного формата сделал дома. Знать бы тогда, что, оставь пленки у себя, я бы сохранил их для огромной армии людей, почитающих Цоя. Но кто же знал, как оно будет».[330]