Звезда в хвосте Льва

Настя напоминала ему отчий дом и ненавистное детство, у них ведь было много общего, несмотря на разницу в возрасте. За три года невеста Ромашова пообтесалась в столице, но в ней все равно оставалось много провинциального, особенно в том, что касалось семейных отношений и интимной жизни. Она ведь выросла под взглядами «бабушек на лавочке у подъезда», с вечной оглядкой на то, «что люди скажут»? Наедине с Настей и он поневоле думал точно так же и от этого бесился. В их спальне стоял запах квашеной капусты и пирожков с повидлом, накрахмаленного белья и гуталина, которым мама начищала старенькие Лёвушкины ботинки. Стейси Стюарт оказалась секс-бомбой только на словах, в своих многочисленных интервью, когда с упоением рассказывала в камеру, как часто они с любимым занимаются сексом, и намекала на какие-то «особенности». Тексты ей писала Рара. Которая верно угадала, когда сказала Ромашову:

– Она будет любить тебя так сильно, как ты даже представить себе не можешь. Из Насти получится прекрасная жена и мать.

Ромашов и не заметил, как дело дошло до свадьбы. Настя утвердилась в его спальне, иногда хитростью, а бывало, что и откровенным шантажом, у нее в запасе было много штучек. Всяких там «подарочных» и «особенных». Хотя отличались они только на словах. Как всегда в такие минуты Ромашов вспоминал самые яркие эпизоды с Рарой и свои чувства в этот момент, эти разноцветные вспышки, то красные, то ослепительно белые, режущие глаза, и обязательно боль, если не физическую, то моральную. Но зато потом наступало облегчение и успокоение. Настя давно уже превратилась для него в обязанность, которую надо было исполнять, потому что они жили вместе. В отчетный концерт. И вот вам, пожалуйста!

– Ты давно это узнала? – напряженно спросил он.

– Нет. Я сделала тест вчера, и он оказался положительным.

– Почему сразу не сказала?

– Мне хотелось романтики, ведь момент такой значительный. Сегодня такой хороший, солнечный день! Посмотри в окно!

День и в самом деле был прекрасен. Ровно до этого момента.

«Теперь он совершенно не знал, что с этим делать? Такое неожиданное счастье обрушилось на него, словно лавина с гор, и он на время перестал дышать, погребенный под своими чувствами…»

– Андрей, почему ты молчишь?!

– Я просто думаю: откуда взялся этот ребенок?

– Вот тебе, здрасьте! – вскинулась Настя. – Ты же никогда не предохраняешься!

Да, он давно уже от этого отвык. У Рары ведь не может быть детей.

– Но ведь ты говорила, что предохраняешься, – промямлил он.

– Женщине, дорогой, никогда нельзя верить! Особенно в таком вопросе.

– Значит, ты решила меня поймать.

– Я решила тебя спасти. Потому что ты сделал неправильный выбор. Твоя судьба – это я.

– Из какой это роли? – невольно поморщился он. – Настя, ты переигрываешь.

– А мне плевать! – она вскочила. – Потому что я остаюсь в этом доме! А она отсюда уедет! Я победила!

– Конечно, ты остаешься, раз ты беременна.

– И свадьбу мы отменять не будем!

– Хорошо, – сдался он.

– Значит, съедет она!

Его уже утомила эта война. Конечно, он думал о ребенке. Но только не так. Ромашов прекрасно понимал, что в Настиных руках это мощное оружие. Этот ребенок тут же превращается в средство шантажа, Настя уже начала давить, едва только забеременела. Еще один член семьи решит исход сражения. Возраст и размер значения не имеют, этот маленький человечек самый значительный, и чем он меньше, тем больше его вес в отношениях близких ему людей. Его беспомощность дает его матери право на любые действия и оправдывает любую жестокость.

И потом: что это будет за ребенок? У него ведь плохая наследственность. Настин отец алкоголик, у самого Ромашова это еще больше осложняется разными наследственными заболеваниями. Настя во время всей беременности будет отчаянно пиариться. Ромашов был уверен, что она и забеременела по той же причине: информационный повод, который будет актуален еще в течение как минимум года. Беременность, роды, эксклюзивная фотосессия младенца, особенности его кормления…

У Ромашова было чувство, что Настя загоняет его в ад. С другой стороны: куда деваться? Он с тоской посмотрел в окно, на синее небо. День был так прекрасен!

– Я хочу есть! – Настя любовно погладила пока свой еще плоский, как доска, животик. – Иди на кухню и скажи Василисе Петровне, чтобы она приготовила праздничный ужин!

Она уже им распоряжалась! Ромашов покорно поднялся с постели и стал одеваться.

На первом этаже он чуть не споткнулся о чемодан. Из кладовки ему навстречу Василиса Петровна несла набитую чем-то сумку.

– Что это такое?! – закричал он.

– Ну, как же, Андрей Георгиевич? – растерялась помощница по хозяйству. – Как и было оговорено: вещи собираю.

– Прекратите немедленно! Онаникуда отсюда не съедет!

– Но, как же? Ведь она сама…

–  Яне разрешаю!

– Как скажите, – Василиса Петровна понесла баул обратно в кладовку.

– Что у вас тут происходит? – раздался со второго этажа голос Фимы. – Почему вы кричите?

Он стоял на верхней ступеньке, поправляя очки.

– Где Рара? – раздраженно спросил Ромашов. – Почему в последнее время она каждый день куда-то исчезает? Что происходит?