Звезда Запада

– Я святой монах, никому не желающий зла, – лепетал бедолага, прекрасно понимая, что теперь его не спасёт даже личное заступничество Девы Марии и рассчитывать можно только на себя.

– Йей форштор дем ике. Йей ер норкшер! Кем![4] – бесстрастно ответил незнакомец, и могучая рука выволокла отца Целестина из его норы. Пока бородатый разбойник тащил его на палубу (скрывать нечего, работёнка тяжёлая даже для такого здоровяка), монах соображал, что странное наречие ему вроде знакомо, ибо в монастыре св. Элеутерия один из святых отцов некогда побывал с миссией на севере, а по возвращении обучил молодого Целестина тамошнему языку. Память монаха любезно снабдила его достаточным количеством слов для общения.

Если бы не многолетняя закалка в опасных путешествиях и природный талант к врачеванию, то святой отец свалился бы в обморок, ибо палуба галеры была завалена мёртвыми телами, сандалии липли к обильно политым кровью доскам, а кое-где ещё стонали раненые. Большинство норвежцев, не обращая никакого внимания на весь этот кошмар, споро перетаскивали добро с купеческого судна на свой дракар.

У мачты «купца» стоял высокий человек, совсем не похожий на викинга, – темноволосый, чернобородый, с серыми большими глазами. Именно к нему, грубо подталкиваемый в спину своим новым знакомым, и был направлен отец Целестин.

– Что за бабу ты поймал, Хёмунд? – бесцеремонно вопросил чернобородый у сцапавшего монаха дружинника. Отец Целестин стоял ни жив ни мёртв.

– Спроси у него сам, Эльгар. – Дружинник смачно сплюнул за борт. – Ты приказал обыскать это корыто – я сделал. Разбирайся с ним сам. Он не сопротивлялся...

И викинг, возвращаясь к более приятным и полезным делам, нырнул в трюм, откуда тёк, казалось, нескончаемый поток тканей, посуды, амфор с вином и прочих, видимо весьма недостававших у наглых скандинавов, вещей.

Отец Целестин уже успел пару раз прочитать Pater Noster, Ave и Credo и уж подумал, что главарь разбойников заснул у мачты с открытыми глазами, но тут чернобородый удостоил его вниманием:

– Кто ты? Если ты мужчина, то почему на тебе женская одежда и почему ты такой толстый? Может быть, ты евнух? Ты служишь у конунга с востока и стережёшь его жён?

– Я монах, – изрёк тут гордо отец Целестин, – там, где речь шла о чести Святой Матери-Церкви, он дрался как лев. – Я служу лишь Господу Богу и дал обет жить только по его законам и обет безбрачия. Эта одежда называется «ряса», и её носят все люди моего сословия. А кто ты?

– Понятно... Евнух, – констатировал Эльгар. – А откуда ты знаешь наш язык?

– Да не евнух я!! – возопил отец Целестин так, что викинг вздрогнул. – Тебе что, доказательства предъявить? Они у меня имеются!

– Нет, нет, не нужно, – поднял руку викинг, – но если ты мужчина, то почему же не дрался против нас?

– Бог запрещает нам убивать, – благочестиво отвечал монах, позабыв о том, чему научили его годы странствий.

– Какой бог? – не понял Эльгар. – Один? Фрейр? Тор? Или, может быть, – северянин хохотнул, – Локи?

– Единый Бог, Иисус, – ответствовал отец Целестин, поняв, что имеет дело с необразованным язычником. О Дева Мария! Попробуй обрати такого в христианство!

– Я впервые в этих местах, – вздохнул викинг. – А об этом боге, про которого ты сказал, кое-что слышал от франков и данов. Странный он какой-то. Убивать – нельзя, женщин – нельзя. Плохо. Но ты спросил, кто я такой. Я – Эльгар-ярл из Тронхейм-фьорда. Моя дружина согласилась идти на богатый город Рим, что лежит на берегах этого моря. Мы в походе уже год, до Рима не добрались, зато взяли много добычи с его кораблей и теперь возвращаемся к себе. Слушай же, служитель мирного бога, меня. Я могу выбросить тебя за борт, на корм рыбам, и сделаю это, если ты ничего не умеешь делать, а только ешь заработанный чужой кровью хлеб. Что ты умеешь?

– Лечить раны и болезни, – мгновенно отозвался отец Целестин, понимая, что разбойник не шутит. – Ещё могу переписывать книги, рисовать, вырезать из камня и дерева фигурки, знаю много языков и...

– Хватит, хватит, – хлопнул по мачте рукой Эльгар. – Достаточно того, что ты лекарь, если, конечно, не врёшь. А тем более хорошо, что ты знаешь наш язык и другие наречия. На моём корабле тебе ни от кого не будет убытка и поношения, но запомни: отныне ты служишь мне, ярлу Эльгару из Тронхейм-фьорда. Но если ты мне соврал, тебя не спасёт и просьба самого Фрейра. Иди.

Монах повернулся и на негнущихся ногах отправился на узкий и длинный корабль норманнов, косившихся на святого отца как на пугало. «Вот влип так влип, – мрачно думал отец Целестин. – Надо было сидеть в Константинополе и носу не высовывать. Эх, лукавый меня попутал тогда в таверне. Говорил ведь отец Либерий – пьянство до добра не доведёт...»