Звездный путь (сборник). Том 4

Его лицо было лишь призрачным отголоском человеческого лица. Оно носило печать какого-то страха, худшего, чем смерть или страх смерти. Это было что-то другое, подумал Комин, что еще никогда не влияло на детей Солнца. Странный ужас возник в нем, пока он глядел на это лицо. Внезапно ему захотелось бежать из этой палаты, прочь от дьявольской тени того, что человек принес с собой с другой звезды.

Но он остался. Вернулся врач, дернул дверь, забарабанил в нее, закричал и наконец убежал. Комин опять склонился над кроватью, чувствуя холодок в спине и сосание в желудке. И снова ужасное лицо вперилось в него в слепом безмолвном упреке.

За дверью загалдели люди. На этот раз они принесли электродрель, чтобы высверлить запор.

— Баллантайн! Что случилось с Паулем? Пауль… Вы слышите? Где он?

Дрель начала клевать пластиковую дверь.

— Пауль, — терпеливо повторил Комин. — Где Пауль Роджерс?

Хриплый свист дрели наполнил маленькую палату, разогнав тишину. Баллантайн шевельнул головой.

Комин склонился ниже, так что ухо почти касалось синих прозрачных губ. И услышал голос, не громче, чем шелест крыльев мотылька:

— Слушали слишком долго….. Слишком долго слишком далеко…

— Где Пауль?

— Слишком далеко, слишком одиноко… Мы не предназначены для этого. Изоляция… тьма… звезды…

Снова, почти свирепо:

— Где Пауль?

Дрель уже добралась до металла. Свист превратился в тонкий вой.

Дыхание скелета, бывшего когда-то Баллантайном, стало тверже. Его губы шевельнулись под ухом Комина, продолжая с мертвой настойчивостью:

— Не слушай, Пауль! Я не могу вернуться один, не могу! Не слушай их зов… О, Боже, почему это трансураниды, почему…

Вой дрели стал тоньше, выше. И шепот стал громче:

— Трансураниды! Нет, Пауль! Пауль, Пауль, Пауль…

И вдруг Баллантайн закричал. Комин отскочил от кровати, ударился о стену и остановился, прижавшись к ней, обливаясь холодным потом. Баллантайн кричал, ничего не говоря, не открывая глаз, кричал в бессмысленной агонии звуков.

Комин протянул руку к двери и откинул задвижку. Дрель смолкла, и он сказал ворвавшимся в палату людям:

— Ради бога, сделайте что-нибудь, чтобы он замолчал!

А затем, не переставая кричать, Баллантайн умер.

2

Время потерялось где-то в тумане. Он даже точно не знал, где находится.

Во рту был какой-то привкус, влажный, соленый, и он вспомнил удар кулаком. Только он не видел никакого кулака. Он напрягал зрение, но видел лишь расплывчатый свет в тени чего-то, смутно двигавшегося.

И приходили вопросы. Они были частью Вселенной, частью существования. Он не мог вспомнить время, когда не было вопросов. Он ненавидел их. Он устал, челюсти болели, и было трудно отвечать. И он отвечал, потому что, когда он отделывался молчанием, кто-то бил его снова, кто-то, до кого он не мог дотянуться, чтобы убить, и это ему не нравилось.

— Кто заплатил тебе, Комин? Кто послал тебя за Баллантайном?

— Никто.

— Кем ты работаешь?

— Начальником строительства. — Слова выходили толстые, медленные, наполненные болью. Он намозолил язык, повторяя их.

— На кого ты работаешь?

Двойной вопрос. Хитрый. Но ответ был тот же самый:

— Ни на кого.

— На кого ты работал?

— «Межпланетная инженерия»… мосты… плотины… космопорты. Я уволился.

— Почему?

— Чтобы найти Баллантайна.

— Кто тебе сказал, что это был Баллантайн?

— Никто. Слухи. Это мог быть любой из них. Мог быть… Пауль.

— Какой Пауль?

— Пауль Роджерс, мой друг.

— Он летел инженером на корабле Баллантайна, верно?

— Нет, астрофи… — он не смог выговорить это слово. — Тем, кто работает со звездами.

— Сколько тебе заплатил Союз Торговых Линий, чтобы ты добрался до Баллантайна?

— Ничего. Это моя затея.

— И ты узнал, что Пауль Роджерс мертв?

— Нет.

— Баллантайн сказал тебе, что он жив?

— Нет.

Это была самая трудная часть. Хуже всего. Сначала рассудок говорил ему: держи рот на замке. Пока они не уверены, у тебя есть шанс — они не убьют тебя. Теперь это был слепой инстинкт. Комин мотал головой из стороны в сторону, пытаясь подняться, пытаясь уйти. Но не мог — он был привязан.

— Что Баллантайн сказал тебе, Комин?

— Ничего.

Чья-то невидимая рука закопошилась у него в мозгу.

— Ты был с ним наедине почти двадцать минусе; Мы слышали его голос. Что он сказал, Комин?

— Он кричал. И все.

В челюсти вспыхнула боль.

— Что он сказал тебе, Комин?

— Ничего. Мягкий подход.

— Послушай, Комин, мы все устали. Перестань валять дурака. Только скажи нам, что говорил Баллан-тайн, и мы можем разойтись по домам и отдохнуть. Ты же хочешь этого, Комин, — мягкая постель, и никто не побеспокоит тебя. Только скажи нам.

— Он не говорил. Только… кричал. Еще одна попытка.

— Ладно, Комин, ты здоровый парень. Ты не дурак подраться. Ты думаешь, что ты выносливый и… о, да, ты сильный человек с железным характером. Но не настолько ж о твердый, чтобы когда-нибудь не сломаться.

Опять кулаки, или чем они там бьют. Струйка крови, медленно текущая по лицу, вкус крови во рту. Боль в животе.

— Что сказал Баллантайн?

— Ничего, — слабый, замирающий шепот.