Звездный путь. Том 4

— Значит, — продолжал Дубмен, раздраженный отсутствием произведенного впечатления, — что есть девяносто два химических элемента, из которых состоит все в нашей Солнечной Системе. Они начинаются с гелия, самого легкого элемента под номером один, и кончаются ураном, самым тяжелым и сложным, под номером девяносто два.

— Я помню это со школы, — сказал ему Комин.

— Да? Вот уж не подумал бы, Комин. Ну, в 1945 году к ним добавилось кое-что еще. Тогда создали искусственные элементы тяжелее урана — нептуний под номером девяносто три и плутоний, девяносто четвертый. Трансурановые элементы, которых не существует в природе на Земле или любой другой планете, могут быть созданы искусственно. И это было только начало. Продолжали создавать все более тяжелые и сложные трансурановые элементы, и наконец Петерсен доказал…

Он погрузился в специальные подробности, пока Комин грубо не вытащил его оттуда.

— Послушайте, хватит продолжать. Я хочу знать одно: имеют ли трансурановые элементы финансовое значение и какое.

Дубмен поглядел на него более пристально.

— Так это не шутка? Что за игру вы ведете, Комин?

— Я же сказал вам, что хочу блефануть перед одним человеком.

— Но любой человек с двухклассным образованием раскусит ваш блеф. Ответ на ваш вопрос таков: мы получаем атомную энергию от тяжелых элементов — урана, радия, тория и так далее. Трансурановые элементы еще тяжелее. Некоторые из них не могут быть управляемы. Другие набиты энергией, но слишком дороги, и добывают их в мизерных количествах. Я вам ответил?

— Да, — сказал Комин, — вполне. — Он повернулся и задумчиво пошел прочь.

Вполне. Даже со своими ограниченными научными познаниями он ясно понял, что открытие природных трансурановых элементов, таких же богатых запасов, как тяжелых элементов на Земле, может иметь значение для человека или людей, которые завладеют ими. Это будут новые источники более мощной энергии, новые свойства, которые открывают и эксплуатируют пока еще только в лабораториях, возможно, даже элементы, которые пока еще не открыты и о которых не подозревают…

К тому времени, как Комин вышел из лаборатории и спустился в лифте, в его мозгу крутились бешеные картины атомов, электронов и вспышки взрывов, перед которыми бледнеет солнце. Они были смутными, но невероятно впечатляющими. Они пугали его.

Он подобрал свою тень у здания и, прикуривая, осмотрелся в поисках второй. Другой наблюдатель был более осторожным и опытным, чем первый, который, казалось, не заботился о том, заметит ли его Комин или нет. Если бы не случайное отражение, Комин, вероятно, не заметил бы второго вообще.

Он потратил три спички, прежде чем засек его снова, высокий тонкий силуэт в сером костюме. Комин не видел его лица, но что-то в походке и осанке было такое, отчего по спине опять пробежал холодок. Комин не знал ядерной физики, но разбирался в людях. Этого требовал бизнес.

Был ли этот человек только дублером, посланным Кохранами на случай, если что-то окажется выше способностей первого, который походил на человека, выполнявшего не очень интересную работу? Или в игре участвовал кто-то еще?

Трансураниды, прошептал ему в ухо призрачный голос Баллантайна. Трансураниды — эхо дикого крика.

На углу был бар, и Комин зашел в него. Парочка наблюдателей осталась дрожать от холода снаружи.

Он заказал пиво и снова погрузился в размышления. Он нашел в углу место, где никто не сможет появиться сзади. Бар был полон, но даже здесь он увидел своих незваных спутников. Они вели себя, как случайные посетители, явно незнакомые с ним и друг с другом.

Пока он наблюдал за ними через завесу дыма, гул голосов и волнующуюся толпу, в нем выросла уверенность в одном. Человек с невыразительным лицом не знал о втором. Если Кохраны послали его для грязной работы, то ничего не сказали ему о втором парне.

День клонился к концу. Большой видеоэкран в углу вылил поток речей, специальных бюллетеней, свежих и старых мнений о Большом Прыжке. Толпа слушала их, обдумывала, спорила, болтала и при этом непрерывно пила. Комин уставился на поднимающиеся со дна стакана пузырьки.

Наступил вечер, а затем ночь. Толпа постоянно менялась, но Комин оставался на своем месте, как и те двое: агент с невыразительным лицом, в измятом пиджаке и второй, который невыразительным отнюдь не был. Комин выпил много пива и многое обдумал. Он наблюдал за людьми, и в его глазах мерцало любопытство.

Снова и снова с экрана звучало имя Кохранов, столь же часто, как и Баллантайна. Это начало действовать Комину на нервы, нервы напряглись, и родилась ненависть.

“Мистер Джон Кохран, президент Корпорации Кохранов, сегодня объявил, что его компания воссоздаст звездный двигатель Баллантайна и будет действовать на благо всем людям…”

Комин фыркнул в свой стакан. Он представил себе старого бандита, восседающего в фантастическом замке на Луне и размышляющего об общем благе.

“Корпорация Кохранов выделила сто тысяч долларов на создание памятников каждому из пяти героев межзвездного полета…”

Красивый жест. Это всегда производит хорошее впечатление на общественность.