Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина

Одно из сильнейших мест романа — это эпизод с Гансом Штуте. Гансу надо сходить на речку за водой, а он, как и все остальные осажденные немцы, охвачен смертельным страхом: несмотря на договоренность с осаждающими, один из немцев, Вальтер, был убит как раз тогда, когда он шел за водой. Потом, правда, выяснилось, что совершили это не Таджи и Гуа, а кто-то другой, тоже засевший в горах в засаду, и немцам было сказано, что тот человек уже предупрежден и теперь опасаться им нечего. Но легко ли довериться слову на войне?! Вот в такой ситуации и приходится Гансу Штуте отправляться за водой. И он идет, идет, весь пронизанный страхом, до предела напряженный, преследуемый мучительными мыслями, вздрагивая всеми поджилками при каждом новом шаге. Писатель скрупулезно передает все оттенки состояния своего персонажа.

«Штуте подошел к началу тропинки и почувствовал, что его увидели сверху. Голову и плечи как бы ожгло мощной лампой. Он осторожно ступил вперед, глядя только под ноги, словно боялся увидеть пулю, которая, пройдя сквозь его грудь или голову, упадет на тропинку.

До того места, откуда полетел вниз Вальтер, оставалось еще два шага. До тех пор его, пожалуй, не убьют.

Один шаг…

Второй…

Вот здесь выстрелили в Вальтера.

Может быть, и в него уже выстрелили, только Штуте не слышал, но сейчас услышит и почувствует. Нет… Ничего… Но почему так ослабли колени. От голода и жажды?

Ганс на один шаг прошел то место, откуда полетел вниз Вальтер».

И так до конца. На несколько страниц растягивается это ожидание Вальтера — ожидание выстрела. А времени-то проходит совсем немного. Но за это краткое время человеческая личность оказывается полностью раздавленной. Что-то меркнет в душе, деревенеет, каменеет. Ганс Штуте за этот краткий путь стал совершенно седым.

А потом Ганс Штуте остается в горах один как перст, и тогда возникает легенда о чужестранце, который без конца плутает по заснеженным горам, ища дороги к себе домой. Но горы его не отпускают.

Враг наказан. Погибла еще одна человеческая жизнь. И со страниц романа, проникнутых благородной идеей, поднимается негодование против жестокостей войны — чувство, столь необходимое сегодняшнему человечеству, которое не смеет забывать о бдительности.