Звездоплаватели

Против этого нечего было возразить. Космический корабль пятой планеты представлял собой техническую загадку колоссальной трудности. Никто не знал, где расположены его двигатели, что они такое, какие силы приводят их в действие, как устроена система управления и, самое главное, что надо сделать, чтобы двигатели заработали. А в том, что они могут работать, сомневаться не приходилось. Техника звездолёта была, очевидно, в полной исправности.

И всё же осмотреть корабль ещё раз было необходимо. Мельников и Второв видели слишком мало. Надо было доставить на Землю снимки всего корабля, чтобы учёные-специалисты могли составить о нём более полное представление и понять его конструкцию. Белопольский хорошо понимал, что если это не будет сделано, его упрекнут, и упрекнут справедливо.

Скрепя сердце, он решился на второе посещение.

– Ты и Геннадий Андреевич были на звездолёте, и вам показывали, где и как расположены кнопки дверей, — сказал он Мельникову. — Кроме того, вы уже дышали воздухом звездолёта. Если он всё-таки вреден, незачем подвергать опасности заражения других. Вам обоим придётся отправиться туда ещё раз. Сделайте снимки снаружи и внутри, не пропуская ни одной детали. Не буду говорить об осторожности, ты сам это хорошо знаешь. Никого, кроме вас, я туда не допущу. И сам не пойду.

– Я понимаю, — ответил Мельников. — Это совершенно правильно, Константин Евгеньевич. Мы будем очень осторожны и ни до чего не дотронемся, кроме кнопок дверей.

8 августа в одиннадцать часов утра вездеход отошёл от звездолёта и направился в лес. Кроме Мельникова и Второва, в машине никого не было.

Шёл второй день пребывания экспедиции на Венере. Члены экипажа торопились выполнить в полном объёме намеченный план работ.

– Четыре человека заняты постройкой ангара, — сказал Белопольский, — другие четверо должны всё время находиться на корабле. Сам понимаешь — я никого не могу отпустить с вами.

– И не нужно, — ответил Мельников. — Дорогу мы знаем. А пока будем в отсутствии, машину никто не украдёт. Вернёмся часов через пять.

Вездеход скрылся в лесу.

Мельников и Второв взяли с собой тройной запас кислорода, чтобы, не опасаясь его нехватки, тщательно осмотреть корабль.

День был удивительно ясный. С самого утра ни один грозовой фронт не приближался к озеру. Ветер стих, и поверхность огромного горного водохранилища была гладкой как зеркало. От воды поднимался и медленно таял в воздухе прозрачный туман, — термометр показывал семьдесят три градуса выше нуля. Это было меньше, чем на равнине в предыдущий полдень, — сказывалась высота места над уровнем океана. Звездоплаватели работали в охлаждающих костюмах.

В три часа дня, как обычно, все собрались в кают-компании. Было время обеденного перерыва.

– Они должны скоро вернуться, — сказал Зайцев, присаживаясь к столу, на котором Андреев уже разложил всё необходимое и расставил «блюда».

Белопольский посмотрел на часы. В этом не было никакой необходимости, так как он хорошо знал, сколько времени.

– Они уже четыре часа находятся там.

По звуку голоса все поняли, что Константин Евгеньевич волнуется.

– Они привезут с собой много нового, — заметил Коржевский.

– Какие счастливые! — вздохнул Князев.

Больше ни одного слова не было сказано. Волновался не один Белопольский, волновались все, но старались не показывать этого. Обед закончился в полном молчании, быстрее обычного.

– Пошли! — сказал Зайцев, вставая первым. — Ангар надо закончить сегодня. Завтра с утра приступим к сборке самолёта.

И вот когда четыре человека прошли в выходную камеру, а остальные в обсерваторию, чтобы приготовить нужные приборы, внезапно раздался пронзительный свист, настолько громкий, что все, находившиеся на корабле за толстыми металлическими стенками, невольно заткнули уши. Начавшись на низкой ноте, свист быстро поднялся до сверлящей мозг высоты и сразу прекратился.

Белопольский и Пайчадзе как раз в этот момент находились у окна обсерватории. Только они двое видели, как из чащи леса вырвалось что-то жёлто-серое, мелькнуло в воздухе и скрылось и тучах.

Только одну секунду они стояли неподвижно, ошеломлённые, не понимая, что произошло на их глазах.

С подавленным криком Белопольский бросился к выходу.

Ещё мгновение — и дробный звонок тревоги прозвучал по всему кораблю. Вспыхнули над всеми дверями и люками красные лампочки.

– По местам! — прозвучало из всех репродукторов.

Корпус звездолёта уже дрожал мелкой дрожью от работы двигателей. «СССР-КС3» стремительно поднимался, наращивая скорость.

Внезапный старт застал экипаж врасплох. Люди упали там, где их застал сигнал тревоги. Ощущение повышенной тяжести показало им, что корабль находится в полёте не как реактивный самолёт, а как ракета. Было ясно, что он покидает Венеру, но, кроме Пайчадзе, никто не понимал причины. Четверо лежали на полу выходной камеры, вернее на боковой стенке, ставшей полом, трое — в обсерватории.

Белопольский, очевидно, находился на пульте. Не ожидая выполнения своей же собственной команды, он начал ускоряющий полёт. Только очень серьёзная причина могла заставить его это сделать.