Звездоплаватели (сборник)

Наступила долгая томительная пауза. Она смотрела Мейралю прямо в глаза. Их сердца учащенно бились.

И вдруг она заговорила опять, ее нежный голосок звучал как–то робко, приглушенно, речь казалась порывистой:

— А еще я знаю, почему вы пришли сюда.

— Сабина! — Жорж внутренне вздрогнул. — Я смирился со своей участью. Сжальтесь надо мной, не дарите мне напрасных надежд: пробуждение окажется слишком тяжелым!

Она колебалась лишь долю секунды, затем собралась с силами и сказала:

— Я вверяю себя вашим заботам.

— Ах! — радостно воскликнул Мейраль, но тут же тень сомнения омрачила его лицо. — Не заставляйте меня вновь строить планы, если вы не любите меня…

Молодая женщина улыбнулась ему в ответ очаровательной лукавой улыбкой. Жорж глубоко вздохнул, склонился к ее лицу и произнес надтреснутым от волнения голосом:

— Так это правда? Вы не обманываете себя… это не из жалости ко мне? Мне не нужна жалость, Сабина.

Спокойная, она взяла его за руку и тихо сказала:

— Мне кажется, я буду счастлива!

Внезапно все прошлое словно скрыла густая пелена, а настоящее и будущее, и вся жизнь — все заключалось теперь для него в этих кратких мгновениях счастья. И когда тонкая пушистая прядь светлых волос коснулась его щеки, Мейраль понял, что судьба его решена.

Звездоплаватели

Бин–Вальмерову и моему другу и соратнику

Ж. Рони–старший

Предисловие от автора

Все готово. Полностью прозрачная, изготовленная из лучшего «алюминита оболочка звездолета крепка и упруга. Она практически неуязвима, до недавнего времени нельзя было и мечтать о подобном. В центре аппарата имеется механизм, создающий собственное поле тяготения, – с его помощью людям и вещам обеспечивается нормальный вес.

Вместимость звездолета равна почти тремстам кубическим метрам. В течение десяти месяцев мы будем получать кислород из воды. Участники экспедиции, облаченные в герметичные алюминитовые скафандры, смогут путешествовать по Марсу при земном атмосферном давлении. Для дыхания в нашем защитном снаряжении предусмотрены преобразователи сжатого воздуха. Кстати, мы можем и совсем не дышать в течение нескольких часов, – аппараты Сивероля, непосредственно насыщающие кровь кислородом и заменяющие легкие, помогут нам в этом. На звездолете имеется запас консервированного и сжатого продовольствия на девять месяцев. Эта пища не теряет своих качеств, ей при необходимости может быть возвращен природный, первоначальный объем.

Лаборатория поможет странникам эфира сделать любые анализы: физические, химические, биологические. Мы хорошо вооружены и готовы к самым невероятным приключениям. Еще бы, ведь у нас есть практически все необходимое: энергия для полета протяженностью в три года, постоянное поле тяготения, нормальный воздух, питье и еда.

По расчетам мы будем три месяца лететь до Марса, и еще три месяца уйдет на возвращение. Следовательно, у нас есть целых три месяца на то, чтобы исследовать планету.

Летим

8 апреля. Наш корабль плывет среди вечной ночи. Солнечные лучи, проходящие через алюминит, были бы небезопасны, если бы у нас не было устройства, которым мы можем по своему желанию ослаблять и рассеивать свет, а то и совсем не пропускать его.

Жизнь наша идет пуритански, почти как в тюрьме. В мертвых просторах звезды кажутся однообразными блестящими точками, наша работа – управление и наблюдение. Заранее было намечено все то, что должны делать приборы и механизмы до прилета. Неисправностей нет, мы живем, будто связанные с машинами. Но для досуга у нас есть книги, музыкальные инструменты, игры.

Нас подбадривают авантюристский задор, надежда на приключения, хотя она и приглушена долгим ожиданием.

Мы летим с огромной скоростью, но без вибрации: наши двигатели–преобразователи и генераторы работают бесшумно. Точно так же и пуля, пущенная в межзвездном пространстве, ни единым звуком не выдает себя…

21 апреля . Мои часы показывают 7 часов 33 минуты. Только что поели: жидкий шоколад, хлеб и сахар – все химически синтезировано. Увеличение содержания кислорода придало нам аппетит и, можно, сказать, развеселило. Смотрю на обоих своих товарищей с каким–то новым чувством: в этой бескрайней пустоте они для меня дороже, чем родные братья.

Вот Антуан Лург, он с детства был таким же насупленным. Но в этой суровости скрывается веселый нрав. У него бывают взрывы радости, подобные взбрыкиваниям молодого жеребенка. Голова Лурга грубо высечена. Это продолговатая голова скандинава. А волосы совсем не скандинавские: черные, как смоль. И глаза точно два уголька. Подбородок, как пеньковая почерневшая трубка. Роста он высокого, а походка у Антуана плавная. Его слова точны, как теорема, и это подчеркивает его математические наклонности.