Звезды и Лисы

— Я ничего не знаю! — заорал он на весь подъезд, и журналисты немного расступились от его вопля. На первом этаже открылась и закрылась дверь, очевидно, выглянул кто-то из соседей. — Я не знаю, где мой брат! Он ни в чем не замешан!

— То есть он стал жертвой провокации? Его подставили? Его преследуют за его творчество? Он имеет отношение к либеральному движению? А вы сами?

Ник ринулся вверх по лестнице. Журналисты помчались за ним.

На втором этаже Ник нос к носу столкнулся с соседкой. Очень удивленная, в бархатном халате и с шавкой на руках, она стояла возле лифта.

— Здрасти, Роза Львовна, — пролаял Ник, пробегая мимо нее.

— Колечка! Кто это?!

— Свободная пресса! — с лестницы закричал Ник в ответ.

Ему оставалось преодолеть еще один пролет, открыть дверь, и — он спасен!

— Пресса?! — возопила снизу Роза Львовна. Шавка изо всех сил забрехала. — Кыш отсюда! Я сказала — кыш! Здесь живут приличные люди!.. Я немедленно вызываю наряд, это хулиганство!..

Ник молниеносно открыл дверь и так же молниеносно запер ее за собой. Свободная пресса осталась с носом.

Ник прошел в ванную и попил немного воды из крана. Отдышался и попил еще. Скинул ботинки, пошвырял их в сторону передней и набрал номер Сандро.

— Ник, е, где ты пропал?!

— Пошел по твоим стопам. Ночевал две ночи в кутузке. — Ник сел в кресло и свесил голову между коленей, чтобы в ней не так стучало.

— Тебя забрали тоже, ешкин-матрешкин?!

— Уже выпустили.

— Тебя что, били? — Тон у брата изменился.

— Никто не бил. С чего ты взял?..

— У тебя голос какой-то… придушенный, е!..

Ник распрямился.

— У меня в подъезде полно журналистов, — проинформировал он. — Роза Львовна их гнала, но, по-моему, не выгнала. Они хотят знать, не подался ли ты в бега и не объявлен ли в международный розыск.

— Е!..

— На тетю Веру позавчера напали и связали. Из квартиры не забрали ничего, кроме старых писем.

— Подожди, брат, — попросил Сандро. — Не части. Я сейчас приеду.

— Нет. Нарвешься на журналюг.

— Класть я хотел на журналюг.

Ник кулаком постучал себя по голове. Шум в ней все не унимался.

— Сандро, дай мне телефон девушки, которая торчала у тебя в квартире, а потом с нами ездила в Луцино. Лиса которая.

— Нету у меня ее телефона и не было никогда, — сказал брат с изумлением. — А тебе он на кой ляд?

Ник помолчал.

— Где она живет?

— Ник, клянусь Шекспиром, я не знаю!.. Я даже не знаю, как ее зовут.

— Юля, — автоматически сказал Ник.

Сандро развеселился:

— Ну, Юля так Юля. А для меня она Лиса, и хрен с ней.

— Но она откуда-то взялась!

— Привел кто-то, но я не помню, Ник. То ли Сиплый, то ли нет. Она чего-то в интернете делает, блогерша, что ли, я не интересовался. Я музыкантов-интернетчиков знаю, а так… больше никого.

— Если она будет тебе звонить, — попросил Ник, — скажи, чтобы мне позвонила. И сохрани ее номер.

— Брат, я чего-то пропустил?

Ник не знал, пропустил или нет. Скорее всего пропустил.

— Не приезжай ко мне, — распорядился он. — Я вымоюсь, переоденусь и сам к тебе приеду. Ты где?

— В «Марриотте» на Петровке. У меня тоже новости есть. Я тебя того… развлеку по полной! Ты готовься.

— Меня с работы уволят, — пробормотал Ник. — Я ее бросил совсем.

— Тебя не уволят, — заявил Сандро убежденно. — Если уволят, кто станет заниматься такой хренью, как эта твоя аэродинамика? А без этой хрени самолеты не летают, прикинь! Все, гоу-гоу, я жду, брат! И не кисни, понял?..

Думая только о том, где он теперь будет искать Лису, Ник позвонил на работу, наврал секретарше Марине Ивановне, что болен. Марина Ивановна посочувствовала и велела немедленно вызвать врача — по Москве ходит какой-то страшенный весенний грипп.

— Ирочка о тебе беспокоится очень, — понизив голос, добавила она. — Вчера заходила, справлялась, и сегодня тоже… Очень беспокоится. Ты бы ей хоть позвонил.

Ник спросил, кто такая Ирочка, тут же сообразил, что сделал ужасную ошибку, и пообещал позвонить. Однако позвонил он не Ирочке, а Михаилу Наумовичу и ему сказал правду — у них с братом проблемы, и как из них выпутаться, они пока не знают. Ему нужны отгулы.

— Отгулов у тебя, должно быть, на год наберется, — задумчиво произнес старик. — Хорошо, я схожу к директору, он тебе задним числом подпишет сколько нужно.

— Спасибо, Михал Наумыч!..

— Только неприятности твои меня тревожат, — продолжал старик. — Их по телевизору все время показывают, неприятности эти. Брат твой охламонище и брандахлыст, ты будь-ка поосторожней, Коля.

Ник молчал.

— Обвинения в убийстве не шутка, а ты у нас особь горделивая и своенравная.

— Я?! — поразился Ник.

— Можешь дел наворотить. Так что меня держи в курсе, а себя в руках. Ты понял?

Ник сказал, что понял.

Он зашел на кухню, чтобы включить чайник, и моментально вспомнил, как они завтракали с Лисой — на столе две чашки, две вилки и доска, на которой они резали хлеб.