Звезды - моё назначение (Тигр! Тигр!)

- Вот так вот. Невесть откуда, невесть куда. Чертовджант... вслепую... и мы слышим их. Бум! Чертовджант.

Фойл был потрясён, но он мог понять. Тьма, тишина, одиночество наводили отчаяние, ужас, сводили с ума. Монотонность казалась невыносимой. Погребённые в застенках госпиталя Жоффре Мартель, пациенты страстно ждали утра и Санитарии ради возможности прошептать слово и услышать ответ. Но этих крох было недостаточно и приходило отчаяние. А потом следовал ещё один далёкий взрыв.

Порой доведённый до отчаяния человек кидался на других, и тогда в Санитарии вспыхивала жестокая драка. Но это сразу же сразу пресекались охраной в очках ночного видения, а утренняя лекция сменялась на наставления о Добродетели Многотерпения.

Фойл знал записи наизусть, каждое слово, каждый шорох и треск ленты. Он возненавидел эти голоса: всепонимающий баритон, бодрый тенор, доверительный бас. Он научился отрешаться, работать механически. А вот перед бесконечными часами одиночества он оказался беспомощен. Одной ярости тут не хватало.

Фойл потерял счёт дням, приёмам пищи, проповедям. Он больше не перешёптывался в Санитарии. Его сознание оторвалось от реальности и куда-то медленно и бездумно плыло. Ему стало казаться, что он снова на "Номаде", опять дерётся за жизнь. Потом и эта слабая связь с иллюзией оборвалась. Всё глубже и глубже он погружался в пучину кататонии, в лоно тишины, в лоно темноты, в лоно сна.

То были странные, быстротечные сны. Однажды ему явился голос ангела-спасителя. В следующий раз он услышал как ангел что-то напевала. На третий раз он услышал как она сказал "О боже...", "Боже мой!" и "Ох..." сказанные душераздирающим, затихающим тоном.

Фойл падал в бездонную бездну и слушал её

- Есть выход, - сладко нашёптывал в его уши ангел. Голос ангела гнева был мягким и нежным, и в то же время горел безумием. Это был голос яростного ангела.

- Есть выход. - прошептал ему в ухо голос из ниоткуда и внезапно, с безрассудной логикой отчаяния, Фойл осознал: выход есть. Глупец, он не видел этого раньше.

- Да, - прохрипел он. - Есть выход.

Послышался сдавленный вздох, а потом тихий вопрос:

- Кто это?

- Я, - сказал Фойл. - Это я, и всё. Ты меня знаешь.

- Где ты?

- Здесь. Где всегда, я.

- Но здесь никого нет. Я одна.

- Спасибо, показала мне путь, ты.

- Я слышу голоса, - прошептал гневный ангел. - Первый шажок к концу. Надо бы остановиться.

- Ты показала мне путь. Чертовджант.

- Чертовджант!.. Боже мой, неужели это правда? Ты говоришь на уличном арго... ты существуешь на самом деле... Кто ты?

- Гулли Фойл.

- Но ты не в моей камере. И даже не поблизости. Мужчин здесь держат в северной части Жоффре Мартель. Женщин в южной. Я - в "Юге-900". А ты где?

- Север-111.

- Ты в четверти мили отсюда. Как мы... О, господи! Конечно! Это Линия Шёпота. Я всегда думала - выдумки... А она существует...

- Что ж, пора, - пробормотал Фойл. - Чертовджант.

- Фойл, слушай меня! Забудь про чертовджант. Не смей! Это чудо.

- Что за чудо?

- Акустический феномен... такое случается в пещерах... Каприз передачи звука... Старожилы называют это Линией Шёпота. Я им не верила. Никто не верил, но это правда! Мы на разных концах Линии Шёпота. Никто кроме нас этого не слышит. Мы можем разговаривать, Фойл. Мы можем строить планы. У нас есть надежда. Мы можем спастись.

Её звали Джизбелла Мак-Куин. Она была вспыльчива, умна, образована и независима. Жоффре Мартель пять лет назад начал лечить её от бандитизма. Джизбелла гневно-шутливо поведала Фойлу о том, как она бросила вызов обществу.

- Ты не знаешь, что джантация принесла женщинам, Гулли. Она заперла нас. Отправила назад в сераль.

- Что такое сераль, девочка?

- Гарем. Место, где хранят женщин, чтобы они не портились. Через тысячу лет развития цивилизации мы снова - собственность. Джантация так угрожала нашей добродетели, нашему достоинству, нашей чести, что нас заперли как золотые слитки в сейф. Нам закрыты все дороги... все приличные дороги. Никакой работы. Никакой карьеры. Это страшный тупик, Гулли, и из него нет выхода. Остаётся только плюнуть на всё и идти напролом.

- Зачем это тебе, Джиз?

- Свобода нужна мне, как воздух, Гулли. Я хочу жить своей собственной жизнью, а общество заковало меня в кандалы и обрекло на смирение. Так что я сбежала из дома и стала мошенницей. - И она поведала ему все мрачные и трагические подробности своего бунта: Слабохарактерное Вымогательство, Каскадный Шантаж, Новобрачное и Похоронное Ограбления и прочее.

Фойл рассказал ей о "Номаде" и "Ворге", о своей ненависти и своих планах, но не сообщил Джизбелле ни о своём лице, ни о двадцати миллионах в платиновых слитках, ждущих в поясе астероидов.

- Что случилось с "Номадом"? - спросила Джизбелла. - Верно ли то, что говорил тот человек, Дагенхем? Его уничтожил крейсер Внешних Спутников?

- Не знаю, я. Сказано - не помню, ты.

- Очевидно, взрыв вызвал у тебя амнезию. Шок. И от шести месяцев одиночества лучше не стало. Ты не замечал ничего ценного на Номаде?

- Нет.