Звёздное кружево: Любовь «от кутюр»

— У меня уже с вами проблемы, Эндрю. — Беррингтон взял из его рук дешевую сигару и потушил ее. — Я не курильщик и терпеть не могу, когда у меня на борту курят.

— Что ж вы сразу не сказали? — проворчал Эндрю.

— А что же вы не спросили, прежде чем закурить? Джентльмен, как представил мне вас ваш сын, такого себе не позволяет, — саркастически заметил Беррингтон и кинул многозначительный взгляд на его одутловатое лицо с мешками под глазами, сальные волосы и пальцы с грязью под ногтями, в которых подрагивал стакан у рта.

Франческа готова была сквозь землю провалиться от стыда за отца, но в то же время ее разозлило и высокомерие этого англичанина. Охотнее всего она сейчас схватила бы Эндрю за руку и убралась с его яхты. Но она продолжала стоять у книжной полки.

Ладно, пусть! Зато теперь у них есть деньги. Она заберет их у отца и запрет в своей заветной шкатулке, которую хозяин держал у себя в качестве залога. При мысли о своем сокровище Франческа немного успокоилась. В шкатулке она хранила старинную овальную миниатюру из слоновой кости с портретом бабушки по материнской линии. Бабушка была изображена на нем еще совсем юной, примерно в ее возрасте.

Франческа выбрала себе книгу и уселась с ней в кресло поодаль от игроков. Но ее мысли были совсем о другом. Если бы Каспар Беррингтон узнал, что она не парень, может, тогда он взял бы их с собой? Нет, этого нельзя открывать. Мало ли что из этого выйдет! Она не должна доверять и ему.

Около часа мужчины играли в карты, потягивая вино. Как и у большинства пьяниц, по Эндрю не было заметно, что он опьянел. Он только выглядел усталым, и сегодня больше, чем обычно. Когда Каспар вышел, чтобы сварить свежего кофе, Эндрю вдруг уронил голову на стол и моментально заснул. Франческа изо всех сил старалась растолкать его, но тщетно. При виде Беррингтона, появившегося с кофейником в дверях, Франческа смущенно улыбнулась:

— У отца был трудный день. И в последнее время он вообще чувствует себя не очень хорошо. Давно надо было отвести его к врачу, но разве здесь найдешь! Мистер Беррингтон, не могли бы вы, в виде исключения, взять нас до побережья. А там…

— Тебя я возьму. Но его — ни в коем случае.

— Что вы имеете в виду? — запинаясь, пролепетала Франческа.

— Мне жаль тебя, Пако. Похоже, жизнь тебя не слишком-то баловала. Я могу подбросить тебя в ближайшее британское консульство. Но взять твоего отца — нет! Я никогда в жизни не свяжусь с алкоголиком!

Франческу удивила его прозорливость.

— Но я не могу его бросить!

— Почему? Что он сделал для тебя, кроме того, что породил на свет? Дурацкое дело не хитрое! Останешься с ним — тоже пойдешь на дно. Уйдешь со мной — перед тобой вся жизнь.

Франческа посмотрела ему прямо в глаза:

— А вы жесткий человек, мистер Беррингтон, даже жестокий.

— Просто реалист. Пусть он идет своей дорогой. У тебя — своя!

— Нет, я не могу оставить его. Я ему нужен.

— Это женская позиция, чико. Женщине надо чувствовать себя необходимой, а мужчина идет своим путем, не оглядываясь. Ты уже долго шел его путем, и, если проторчишь на нем еще, тебе уже будет не нагнать потерянных лет. Потерянных из-за него, чтоб ты знал. Ты даже не закончил школы. У тебя нет своего круга общения. У тебя нет ничего своего!

— Но я не проживу без отца! У меня нет родни в Англии. Нет никого, кто бы позаботился обо мне. Даже если бы я нашел денег на проезд.

— Все эти проблемы может разрешить британское консульство. Есть множество благотворительных организаций, которые занимаются такими вопросами.

— Разве они возьмутся за решение моих проблем? Я же не из их круга.

— Но ты и не из этого круга, Пако. Может, вначале тебе и будет не по себе, но постепенно у тебя образуется окружение, где будут и друзья, и просто приятели. Не думаю, что здесь тебе удастся твердо встать на ноги, когда твой отец до срока сойдет в могилу по причине своего пития.

— Не говорите так! — воскликнула Франческа.

— Посмотри правде в глаза, Пако. В этом климате твой отец сможет протянуть не более полугода. А потом ты точно так же будешь предоставлен самому себе. Зачем же ждать долгие шесть месяцев? — Он откинулся на своем стуле. — А может случиться и так, что твое исчезновение окажет на него благотворное влияние, и он бросит пить. Хотя на это я бы не поставил. — В его голосе снова послышались саркастические нотки. — Он слишком глубоко погряз.

— У вас, видно, совсем нет сердца, сеньор, если вы предлагаете мне такое! Бросить отца умирать! Вы поступили бы так со своими родителями?

Его глаза сверкнули недобрым огнем:

— Я никому и никогда не позволил бы встать у меня на пути, понятно?! В каких бы мы ни были отношениях. И никогда бы не стал жертвовать собой ради другого, тем более если он того не стоит!

От его философии у Франчески побежали по спине мурашки. Перед ней сидел мужчина, настолько же суровый и несгибаемый, насколько мягкотелым был ее отец. Мужчина, который презирал всех, кто слабее его.