Звёздные прыгуны (СИ)

   В следующий миг, с неба обрушился целый шквал, или град подобных орудий убийства. За ближайшим нагромождением камней послышались крики боли. И оттуда же, почти сразу - снизу вверх, вознеслась туча стрел.

   Дальше Дункан соображал плохо - потемнело в глазах, внезапно накатило головокружение, тучами, насмотревшись на стрелы, по телу поползли полчища мурашек. Ощущения были сходны с испытываемыми в близости Проходов, однако здесь, они оказались в десятки, сотни раз сильнее.

   Какие-то тени падали с неба, кажется, крылатые, кто-то поднимался им навстречу. Фальцеты раненных и умирающих подпевали свисту оружия и басам азарта, сливаясь в общую симфонию боя.

   Пока - бесконечно долгий, или бесконечно малый промежуток не закончился громовым хором торжествующих победу.

   На короткий миг зрение вернулось к владельцу, или измученный рассудок сыграл злую шутку, крылатые люди, потрясая оружием, грозили вслед растворяющимся в небе точкам.

   Сухая морщинистая рука подкинула танцующим лепесткам новую порцию пищи.  Костер ответил рождением, рождением себя, своих детей - новых лепестков, расширив круг света, отвоевываемый у малопроглядной тьмы.

   - Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою, горя не зная, не зная трудов, и печальная старость к ним приближаться не смела, - треснула словами безгубая щель рта.

   - А? - Трегарт понял, что вновь потерял нить разговора. Точнее, говорил в основном его собеседник с серой - в отблесках костра - кожей.

   - Этой песне меня научил отец, а его - его отец, а того - чужак, путник, подобно тебе, появившийся на наших землях ниоткуда.

   Очередной сноп  искр, возомнив себя звездами, вырвался из пламени, осветив серые и морщинистые - подобно обладателю - крылья за спиной аборигена.

   - С спокойной и ясной душою... так мы, жили когда-то...

   Далекие от приятных ощущения, терзавшие Трегарта весь день, к вечеру немного отпустили, или он привык...

   - Они тоже пришли ниоткуда - на землях Аненов достаточно мест, из которых появляются чужаки...

   Старик прав - мест более чем достаточно. Довольно скоро Дункан понял, что его необычное состояние, являлось следствием обилия Проходов. На планете, во всяком случае, в той местности, где оказался Трегарт, они находились, буквально на каждом шагу.

   - Они забирали наших женщин, детей, заставляли работать мужчин - с утра до ночи. Провинившихся или противящихся - убивали.

   Планета была настоящим кладом для Прыгунов между вселенными. Она вполне могла претендовать на звание второй Хитры. Удивительно, то этот мир до сих пор не обнаружили.

   - И мы восстали! Аненам чуждо насилие, чужды ненависть, жажда мести... чужаки научили нас. Насильничать, ненавидеть, убивать - жестокий урок, и учителя поплатились - все, до единого, благо, их оказалось не так много, наверное, они случайно попали в наш мир...

   Старик замолчал, сухая рука набрала хвороста... подумала... возвратила его в кучу.

   - Я помню тот день. Казалось, он останется самым счастливым днем в жизни. Может, так оно и было. День свободы! День всеобщего счастья!

   На рассвете аборигены обещали показать Дункану место, указанное Беном Гааном. С восходом солнца, он покинет эту планету.

   - Дух войны, дух соперничества, лидерства, неравенства навсегда поселился в наших сердцах. Возврата вообще нет, ни к чему - все меняется, чтобы не говорили полуоблезлые старики. Мы начали воевать друг с другом. Мы начали замечать, что на скалах соседей гнездится больше птиц, а их дочери - красивее. Мы поняли, что это можно взять. Но самое страшное - как.

   Рука в отчаянии подкинула хворост - хоть на краткий миг, хоть таким способом, разогнать тьму, окутавшую планету.

   12.

   Проход отпустил его, и тьма опала паутиной, разрываемой ветром, и мир предстал перед путешественником.

   Это был мир, описанный Д'арно, мир, безуспешно разыскиваемый вездесущей Гильдией и стремящимся к вездесущности Повстанцами. Мир с которого, если верить Карте, открывался Проход на Эталонную Планету.

   Это был один из самых необычных, и один из самых красивых миров, виденных Дунканом.

   Лазоревый океан простирался до горизонта, чтобы там, перейти в такое же небо, слиться с ним.

   Темные острова перекликались с белыми облаками, плеск волн с шумом ветра и было непонятно то ли это океан такой голубой от отражающегося в нем неба, то ли небо окрасилось отсветами водной глади.

   Они росли прямо из воды - шары около метра в диаметре. Цветные пятна на пузатых боках рождали ассоциации с мыльными пузырями. Застывшими пузырями и оттого помутневшими. В результате метаморфоз пусть и утратившими толику привлекательности, но совсем небольшую толику. Вьющиеся стебли с небольшими листочками, пуповиной, соединяли шары с утробой океана.

   Они казались одним целым, гармоничным единением - острова, океан, облака, небо, колышущиеся на легком ветру сферы.

   Тот же ветер, наверняка, попадая в некие пустоты на поверхности растений, извлекал нежные, нескончаемые звуки.

   Из каждой - свой.