Рокдевятый С О

Звирьмариллион

С. О. Рокдевятый

ЗВИРЬМАРИЛЛИОН

"Не для славы, для забавы я пишу..."

Барков, "Евгений Онегин".

"Сорок девятый, .............. !"

Гипотетическое высказывание

мелькорианши Н., отстреливающей

очередного извратителя колец и соцветий.

МУЗЫКА АИНУР

Эру Единственный, кого в Арда называли "Илюватар", был всегда. Нам неизвестно, чем он там занимался в одиночестве это долгое время, но можно предположить, что для него тогда не было ничего святого, потому что аинур, первых святых, он сотворил, когда еще ничего другого не было. Повисшим в пустоте аинур было предложено что-нибудь спеть - единственное, чем можно было заняться, и они пели сначала неумело и путаясь в словах, но потом хор наладился и собрался было затянуть "Ой, мороз, мороз", но случилось так, что Илюватар не любил русских народных песен. Он сказал им: "Я желаю, чтобы все вместе вы заделали что-нибудь этакое, чтоб душа развернулась и назад свернулась, из "Технологии" чего нибудь, или вот "Естурдей" тоже песенка неплохая".

И вот голоса аинур, подобно флейтам и лютням, арфам и гуслям, гитарам "Фендер" и синтезаторам "Ямаха", подобно бесчисленным хорам имени Пятницкого начали петь. Никогда с тех пор не повторялся этот сейшн, хотя говорят, что ещё круче можно будет оторваться на фестивале "Монстры рока-94", и тогда настанет конец света.

Пока же Илюватар сидел и радовался, долгое время не находя к чему придраться, но вот Мелькор начал вплетать в музыку свои образы - пока хор со слезой упрашивал поручика Голицына не падать духом, он с присвистом орал про "Глеб Жеглов да Володя Шарапов".

Мелькору из всех Аинур были даны самые мощные усилитель и колонки, и те, кто плавали в пространстве рядом, невольно тоже подхватили истошные вопли "Атас! Веселей рабочий класс!". Уловив лажу, Илюватар поднялся и с отеческой улыбкой завёл новую песню, и в ней была новая сила и новая красота. Но прекрасные звуки темы про белые розы в злые морозы вновь были заглушены криками "Танцуйте мальчики, любите девочек!", и хотя среди аинур не было ни мальчиков, ни девочек, Мелькор вновь стал побеждать.

Тогда опять поднялся Илюватар, и лицо его было суровым. И он поднял правую руку, и возложил её на клавиши резервного секвестора "Корг-01-МХ", и среди смятения зазвучала третья тема, и ультразвук ей вторил: "В шуме дискотек слышу я твой смех...", и печаль и любовь была в этой песне. Но Мелькор уже добрался до последнего куплета своей песни, и теперь как заведённый повторял: "Атас! Атас! Атас!" - и было в этом мало благополучия, но много шуму и грубой мужской силы. Илюватар встал в третий раз, и лицо его было ужасно. Он поднял обе руки, и со словами: "Испортил песню, дурак!", дёрнул рубильник и вырубил всё электричество на сцене.

И тогда Илюватар сказал: "Знаете что? Была у меня мысль к вашему музону цветуху присобачить и кордебалет созвать, но раз я какой-никакой бог, то вместо этого нате вам планету, и творите на ней то же самое, что сейчас сыграли. И знайте, что поскольку я ваш в некотором смысле папа, то и всё, что вы будете делать, сиречь моих рук дело. И даже то, что кто-то будет пытаться мне нагадить - не будем говорить кто, хотя это будешь ты, Мелькор, так вот, даже это будет исключительно мне на пользу. Вот вам билеты, вот подъёмные. На лиц, не отправившихся к месту работы в течении двадцати четырёх часов, будет наложено взыскание. Списки вывешены. За работу, товарищи!". Эта речь ошарашила всех, а больше всего Мелькора. "Вот так, - подумал Мелькор, стараешься, стараешься, а старикан берёт и заявляет, что всё к его вящей славе. Прямо руки опускаются". Но по зрелому размышлению он понял, какую великолепную индульгенцию вручил ему Эру, и с тех пор творил зло не иначе, как приговаривая: "Во славу Илюватара на веки вечные - аминь!".