Звон смерти

Потом мы сели в автобус, чтобы вернуться на ярмарку. Рита сказала, что я должен беречь свои восемнадцать долларов, и не позволила мне взять такси.

Глава 3

Когда я вернулся, дядя Эм был уже на ногах. Он где-то раздобыл опилки и был занят тем, что обильно посыпал ими землю перед нашим балаганом.

– Привет, малыш, ты из города?

– Да, я поднялся слишком рано и успел туда смотаться. Что ты думаешь насчет погоды?

– Может слегка подкачать. Но работа будет. Сюда повалит весь город, чтобы посмотреть на место, отмеченное крестом.

– Ты уже читал газету? – спросил я.

– Нет, но я все-таки учил алгебру в колледже. Крест – это «икс», координата. А полиция разыскивает некоего «игрек».

– И пока безрезультатно, – добавил я.

– Если ты был в городе, то почему не пошел в кино?

– Встретил Риту – случайно. Она возвращалась на ярмарку, вот я и поехал с ней.

Он воскликнул: «Вот как!», – а потом пристально на меня посмотрел.

– Будь осторожен, малыш!

– Вчера ты меня не предостерегал, когда попросил увезти ее на машине. Так или иначе, я ничем не рискую; в следующий раз она просто не обратит на меня внимания, – сказал я.

– И одного раза достаточно, если вчера она хорошенько тебя разглядела. Ты себя недооцениваешь, Эд. Может, ты и не очень красив, но у тебя чертовски романтичный вид. В скором времени ты будешь отбиваться от баб бейсбольной битой.

Это показалось мне сомнительным.

– Ну а кроме того, есть что-нибудь новенькое? Он знал, что я имею в виду.

– Да ничего особенного. Недавно забегал Вейс.

– Вейс?

– Армии Вейс, инспектор или что-то вроде этого. Мне казалось, что ты уже разговаривал с ним сегодня утром.

Я утвердительно кивнул.

– Этот капитан – дотошный малый, – улыбнулся дядя Эм. – Он хотел узнать, проснулся ли ты, когда я вернулся в палатку. Я сказал, что да. Какую глупость ты сморозил? Признался в чем-то, чего не должен был знать?

– Вот именно. Я проговорился, что убитый был карликом, а прежде ему сказал, что уже спал, когда приехала полиция, и с утра ни с кем не виделся.

– Я так и думал, что он тебя на чем-нибудь подловит! Преступника из тебя не выйдет – тебя тут же поймают.

– Ладно, придется оставаться честным человеком. Кстати, Вейс думает, что мы все – банда уголовников.

Дядя Эм что-то проворчал в ответ и снова начал рассыпать опилки.

– Помочь тебе? – спросил я.

– Да, только пойди переоденься.

Я пошел в палатку, чтобы скинуть праздничный костюм. Когда я вернулся, Эм уже покончил с опилками. Теперь он сидел в балагане на прилавке и жонглировал тремя шариками, заставляя их описывать небольшую дугу.

Я попытался сделать то же самое, но тут же раскидал шары.

Малыш, – сказал дядя Эм, когда я в десятый раз поднимал упавший шар, – ты не создан для того, чтобы быть жонглером, брось это дело.

– А для чего я создан?

– Не знаю. Может, для того, чтобы играть на тромбоне.

– Нет, – сказал я, – у меня нет таланта. Я могу научиться играть по нотам, если постараюсь. Но я не умею «думать» над тромбоном, как настоящий музыкант. Когда кто-то импровизирует, я могу подключиться, но не могу вести сам.

– Большинство музыкантов не умеют этого делать, однако они зарабатывают на жизнь.

– Я не хотел бы быть таким музыкантом. Я буду продолжать играть, но не для того, чтобы зарабатывать на жизнь. Только для своего удовольствия.

Он покачал головой, и я снова повторил свой вопрос: так для чего, по его мнению, я создан?

– Ты создан для того, чтобы быть Эдом Хантером. Ты никогда об этом не думал?

– Из этого денег не сделаешь, – ответил я. Он перестал жонглировать шариками и изумленно уставился на меня.

– Так ты хочешь денег, Эд? Мы неплохо заработали. Я могу тебе дать. Сколько ты хочешь? Пятьдесят долларов? Сто?

– Нет, не надо, у меня еще остались деньги. Дядя Эм, если я тебе сейчас не очень нужен, я могу уйти?

– Иди!

Я направился кружным путем к центральному входу. Народ понемногу начал сходиться, но большой толпы еще не было. Небо грозило вот-вот разразиться дождем.

В мыслях я возвращался к утреннему разговору с Армином Вейсом и его намекам по поводу низости циркачей. Меня переполняла горечь.